Ольга Волошина - Восковые свидетели молчат

При ближайшем рассмотрении лицо женщины показалось мне смутно знакомым, и я неуверенно сказал:

– Кажется, видел… не помню только где.

Подумал ещё немного, наклонился и отодвинул волосы с лица – сразу два жутких открытия были результатом этого невинного, казалось, действия. Женщина была не фигурой из пластика и воска, а настоящим трупом, холодным и тяжёлым, намертво приставшим к разлитому клею. И лицо мне знакомо: только вчера я видел её в зале «Селфи со звёздами». Кассирша назвала девушку Ниночкой, а я хотел с нею познакомиться, но не успел догнать. Лицо было красиво, поэтому мне и запомнилось. Вот только яркий вечерний макияж девушку чуть портил, впрочем, после смерти каждый имел право подурнеть.

– Ну и что ты так долго разглядываешь? Видел раньше или нет?! – выкрикнула нервно Изольда, потеряв терпение.

– Видел, в восковом салоне. И звали её вроде Ниной. Так её кассирша окликнула.

В приёмной детективного офиса надолго воцарилась тишина. Даже Офелия на груди у Изольды повизгивала еле слышно.

Наконец я оторвал взгляд от распростёртой на нашем полу девушки и уставился на хозяйку агентства. Изольда выглядела жутко: волосы всклокочены, по лицу размазалась тушь, ярко-красная помада растеклась вокруг рта. Все утренние усилия по наведению красоты пошли насмарку. На плече у горе-детективши сидела перепуганная Офелия, намертво вцепившись грязными клейкими лапами в белоснежный кружевной воротничок. Некоторое время в недоделанном ещё детективном офисе безраздельно царила мёртвая тишина, подобающая сцене, только что покинутой старухой Смертью.

Однако недолго я предавался размышлениям о бренности бытия: трагический покой был внезапно и грубо нарушен резким голосом моей родительницы. Я вздрогнул, качнулась новенькая занавесь в оконном проёме, звякнули стаканы на столе.

– …! …, …?! Какая сволочь?! …, …! В моём офисе! – выразила Изольда своё отношение к событию. (Фраза сокращена по цензурным соображениям – прим. авт.) При случае она умела высказаться со вкусом. Мой покойный отец был человеком интеллигентным и против такой ядрёной лексики обычно возражал.

– Да это же самое настоящее убийство! Не сама же она померла? А если самостоятельно пришла в такое мерзкое состояние, то как попала в шкаф? – вопила новоявленная сыщица, изливая в пространство удивление от случившегося эксидента. От резких звуков несчастная крыса свалилась с плеча, но на пол не упала – одна лапка запуталась в кружевах, и теперь Офелия висела на груди хозяйки, вереща и дрыгая тремя свободными конечностями. Изольда, наконец, обратила внимание на свою любимицу и попыталась отцепить её от костюма, ласково приговаривая:

– Испугалась, девочка моя, лапочка хвостатая.

Это последнее замечание насчет хвоста отчего-то заставило меня взглянуть на ситуацию трезво: в офисе моей близкой родственницы обнаружился труп, с которым при его жизни я был почти знаком. Очень нехорошие реальные факты выстраивались. Оставалось только надеяться, что Ниночка померла в Изольдином шкафу вполне естественной смертью. Но что тогда её туда занесло, вот в чём вопрос? Может за нею кто-то гнался, она спряталась, а тот тип начал шарить во всех углах? От такого кошмара нежной девушке вполне можно было инфаркт получить.

– Интересно бы узнать, отчего она умерла? – неизвестно, кого спросила мамаша. Похоже, мы с нею думали об одном и том же. – Ты не мог бы осмотреть умершую и поискать причины её скверного состояния? Вдруг её действительно кто-то прикончил, хотя крови не видно.

Тут меня внезапно прошибла новая, очень трезвая мысль: полиции срочно нужно сообщить. Ибо врачей вызывать уже явно поздно.

– Изольда, не хочу тебя огорчать, но пора вызывать ментов. Мы и так попали в сильно помятый переплёт.

– Зачем нам полиция? – удивилась свежеиспечённая «миссис Холмс». – Я сама расследую это дело. У меня лицензия есть.

Вот так всегда: Изольда заваривает кашу, рассчитывая, что отмывать кастрюли будут другие. Она и понятия не имела, что дозволяется ей в рамках лицензированного частного сыска. И я тяжело вздохнул, но дипломатично убедить её не ввязываться в неприятности с законом решил попробовать. С напускным равнодушием я сказал:

– Дело твоё, конечно, но за эту девушку тебе никто не заплатит. Тем более что заявление от безутешных родственников пока не поступило. Ни тебе, ни полиции, кстати.