Евгений Лятиев - New Hell

Я неустанно дёргал и выкручивал палец, казалось, что я вот-вот вырву его, пока на секунду не почувствовал острую боль. В голове зазвенело. Посторонние звуки пропали. «Э-эх-х… Денис же говорил, что «Лезгинка» напрямую с кизрярского завода, обманул значит, чертёнок, просыпайся! Тебе же второй парой лекцию читать!»

– И ни в коем случае не обманул, – быстро вскинул левую руку этот тип в смокинге, из рукава которого вылетела недопитая бутылка вечернего коньяка. – Печень Дениса пока не дотягивает до вашего алкогольного ранга, но очень скоро и она будет у нас вместе с её хозяином.

– Значит, ад? – я с грустью стал осматривать своего собеседника.

Смокинг украшала идеально ровная бабочка в чёрно-белый горошек. Пижон, натянув голливудскую улыбку, протянул мне руку.

– Это не совсем ад…

Мы обменялись рукопожатиями, и я совсем приуныл.

– Не надо так расстраиваться. Неужели вы удивлены? За ваши подвиги полагается особое место, – он, учтиво взяв меня под локоть, повел по своим владениям. – Простите, надо переходить к делу, у нас мало времени. Онуфрий может соскочить в любой момент, надо дожать! Проглотите ваш аванс и начнём, – мужчина настороженно посмотрел на мои руки. – Неужели не отдала? Я ей ещё больше нос сделаю и копыта добавлю. Ещё что-нибудь стащит – будет ходить на четырёх ногах, – он резко вскинул руку выше головы.

– Подождите, – я попытался остановить его движение. – С похмелья как-то не лезет еда, я сам ей отдал.

– Обманывать меня бессмысленно, я вижу ваши мысли, – усмехнувшись, он поправил и без того идеально сидевший галстук-бабочку. – Зовите меня Джонни.

– Так вы не дьявол? – я расстроился ещё сильнее. – Можете мне объяснить, почему я сюда попал?

– Нет времени объяснять, я отправляю вас на Землю, прикрепляю к кварталу СПб17. Видите барышню во-о-о-он за тем столом? – он показал на девушку из шестого ряда, и, как только его палец навёлся точно на неё, она встала и помахала нам рукой, – Одну из лучших отдаю, она поможет.

– А делать-то что? – недоумевая, я поднял плечи.

– Как же, побеждать добро, – засмеявшись, Джонни щёлкнул пальцами.

Всю жизнь я подшучивал над верующими. И после смерти – сразу на первом задании – оказался в Казанском соборе. Невольно вспоминается классическое: «Судьба играет человеком, а человек играет на трубе». Ну что у нас тут? Оглядимся…

– Степан Андреевич, меня хорошо слышно? – приятный женский голос раздался из ниоткуда, я быстро оглянулся, но внимания на меня никто не обращал. – Да не бойтесь вы. Я Тома. Из штаба. Буду помогать выполнять задания.

В двух сантиметрах от меня проходил поп, я решил немного похулиганить, дёрнув его за бороду, но рука прошла насквозь, живые люди меня не замечали.

– Прекратите, у меня, кроме вас, ещё шестеро агентов, давайте я расскажу, что делать, – девичий голос стал строже, я невольно выпрямил плечи, встав по стойке смирно.

– Говорите, – сказал я, посмотрев на старушку, зажигающую свечу.

Бабушка мгновенно остановились, заозиралась, перекрестившись, тихо прошептала:

– Это ты, Боже?

– Я, бабка, кто ещё с тобой в церкви будет разговаривать? – сделав серьёзный голос, я старался не засмеяться. – Квартирка-то осталась у тебя?

– Да что за баловство? Немедленно прекратите! Ваша задача – бороться с добром, а не квартиры питерские на родственников переписывать, – промедлив секунду, Тома добавила: – Я сейчас позову Джонни, и вам не поздоровится.

– А при чём здесь родственники? Я совершенно не об этом думал.

– Господи, а на кого же мне две квартиры на Лиговском оставить, если не на родственников? – бабка слышала только мой голос. – На церковь записать?

– Переписывай на котов, – я придержал рукой губы, чтобы не засмеяться.

– Так-так, Степан Андреич, – послышался весёлый голос Джонни. – Вам пятьдесят два человеческих года, а ведёте себя как первокурсник. Ну что за ребячество? Приступайте к делу.

– Пардон, мон шери, но я совершенно не понимаю, почему вместо кипящего котла вы вновь отправили меня в Петербург, – я нахмурился, недоумевая. Непроизвольно вспомнил, как в детстве мать отчитывала меня за кражу портвейна, надёжно спрятанного в мой день рождения. – Да и вообще, как я так нагрешил?

– Один миллион тринадцать случаев богохульства, – голос Джонни погрубел, ещё больше напомнив мать. – Вот на четырнадцать поменьше, и был бы другой род занятий. Да и в целом у вас не самая чистая биография. В аспирантуру зачем пошли?