Рацлава Зарецкая - Моё темноглазое (не)счастье

В последний раз он накинулся на меня пару месяцев назад, пьяный и, кажется, даже не понимающий, кто я такая. В принципе, Артем почти всегда спит со мной только после того, как выпьет, и не запоминает этого. Так что обвести его вокруг пальца не составит труда.

Однако, что делать с внешностью ребенка? Когда он родится, все сразу же поймут, что я его нагуляла.

«Ты только не думай делать аборт, слышишь?» – написала Кира.

«Да, не смей. Что-нибудь придумаем!» – не осталась в стороне и Полина.

«Хорошо. Спасибо вам, девочки», – написала я и вышла из чата.

Прижалась головой к прохладной плитке в ванне, положила руку на живот. Маленькая новая жизнь теплилась во мне. Я не видела лица отца этого ребенка, но я любила его в тот момент какой-то неожиданной, быстро зародившейся любовью. В моей груди снова что-то шевельнулось и потянулось к этому ребенку. Те же нежные чувства, что я испытывала к Джеку.

Вспомнилась вдруг статья в интернете о том, какие красивые получаются дети у европейцев и азиатов. При условии, конечно, что и родители не уроды.

Поднявшись с пола, я посмотрела на себя в зеркало. Уродом меня точно не назовешь. Возможно, слишком бледная и худая, но точно не урод. Цвет волос красивый, натуральный. Глаза зеленые, с коричневыми крапинками. Черты лица правильные, милые.

Джек тоже должен быть красивым. По ощущениям его лицо молодое, гладкое и свежее. Скулы высокие, нос ровный, губы пухлые, чувственные.

– Наверно, ты будешь милашкой, – тихо сказала я, поглаживая свой живот. – Я только узнала о тебе, а уже безумно хочу тебя увидеть.

Наивная и молодая, я была уверена, что у меня получится сохранить свое положение и этого ребенка. Как же я ошибалась…

***

Не буду подробно описывать, что произошло после того, как я узнала о своей беременности. Скажу лишь, что этого ребенка мне не удалось сохранить.

Разумеется, я рассказала все маме, а она тут же поведала об этом всем членам нашей семьи. Все пришли в ужас, начали мне названивать и ругать. Сначала я плакала от обиды, а потом, устав от слез, лишь тихо смеялась тому, насколько они все жалкие и зависящие от моего положения. Однако они – моя семья, и я не могу игнорировать их желания. Лучше пожертвовать счастьем одного, чем погубить жизни многих.

– Я пойду с тобой, не волнуйся, – сказала мне мама после того, как записала меня на операцию. – Я много раз это делала. Все будет хорошо.

– Во сколько ты завтра приедешь? – бесцветным голосом спросила я, теребя кружева на своей отвратительно розовой ночной сорочке, которую подарил мне Артем.

– Примерно часа в два. И сразу же с вокзала в клинику, к тебе.

– Хорошо. С тобой мне будет не так страшно, – призналась я.

Все же в такие моменты лучше, когда кто-то из близких будет рядом. Подругам я ничего не сказала, потому что знала, что они начнут меня отговаривать, а Полинка даже предпримет попытку украсть меня, уж я ее знаю.

Я прождала маму целый час, но она так и не приехала. Телефон у нее был выключен, отец же не брал трубку. Тетя сказала, что не знает, куда делась мать. Пожелала мне удачи и отключилась.

Когда меня вызвали, то первым порывистым желанием было сбежать отсюда. Найти где-нибудь приют и родить. Но что тогда будет со мной и с ребенком? Разве я смогу одна поднять его на ноги? Лучше уж перечеркнуть все здесь и сейчас, а потом постараться забыть эту историю как страшный сон. Историю о том, как самое прекрасное в моей жизни превратилось в самое страшное…

С этими печальными мыслями я зашла в кабинет с маленьким живым комочком под сердцем, а вышла опустошенная и совершенно разбитая. Держась за живот, который болел со страшной силой, я медленно шла по коридору, сжимая в мокрых руках брендовую сумочку и ловя на себе осуждающие взгляды беременных женщин и их мужчин.

Боль прошла через неделю, но от чувства опустошенности мне так и не удалось избавиться. Постепенно я пришла в норму, но не проходило и дня, чтобы я не вспоминала о теплых руках Джека и о том, что сделала с его ребенком. В голове постоянно возникали мысли о том, что было бы, если бы я осталась с ним. Фантазия буйствовала и рисовала мне счастливую семью, которой мы могли бы стать. Мое сознание, основываясь на характере и манерах Джека, нарисовало его прекрасное лицо, и я поверила, что так он и выглядит. Он стал моей фантазией, моей несбыточной мечтой. В трудных ситуациях его образ поддерживал меня и придавал мне сил. Однако продолжалось это ровно до тех пор, пока Артем неожиданно остепенился, перестал мне изменять и предложил завести ребенка.