Рацлава Зарецкая - Моё темноглазое (не)счастье

– Расскажешь? – с неподдельным интересом попросил Джек.

– Приходит советский разведчик в парижское бистро, заказывает чашку чая, сидит, пьет, – начала я пересказывать любимый анекдот моего деда. – Тут подбегает к нему официант и говорит: «О, мсье русский шпион!». Разведчик сконфужен, спрашивает: «Как ты узнал, что я – шпион?!». «О, мсье положил сахар в чашку, размешал ложечкой, да так с ложечкой в стакане и пьет!». Ну, в следующий раз разведчик, умудренный опытом, заказал чай, положил сахар, размешал, а ложечку вынул. Сидит и пьет чай без ложки. Тут опять к нему подскакивает официант: «О, мсье – русский шпион!». «Ну что за дела?! Как ты, гадина, узнал?». «О, мсье положил сахар в чашку, размешал ложечкой, аккуратно ложечку вытащил, изящно взял чашечку, а правый глаз прищурил, чтоб туда ложка не попала!».

Я приготовилась к тому, что Джек ничего не поймет и начнет задавать вопросы. Все же менталитеты у нас разные, как ни крути. Однако он так рассмеялся, что по номеру загуляло эхо от его громкого смеха, такого заразительно и легкого, что я тоже позволила себе немного посмеяться.

Отсмеявшись, он сделал глоток чая и еще раз сдавленно хохотнул, тряхнув головой. Снова внос ударил ментоловый запах, но уже не такой сильный. Наши плечи почти соприкасались, и я чувствовала между ними незримое напряжение. Захотелось дотронуться до Джека, провести пальцем по его лицу, узнать, какие у него скулы и какой формы губы.

– Ты допила? – вдруг спросил Джек.

Поняв, что это намек на то, что мне пора возвращаться к себе, я тут же загрустила. От хорошего настроения не осталось и следа. При мысли, что мне придется вернуться в темный пустой номер, на моих глазах навернулись слезы.

Джек спрыгнул со стула и поставил кружку в раковину.

– Я не хочу уходить. – Я даже не поняла, как это сказала. Будто бы за меня это сделал кто-то другой. – Не хочу…

Джек медленно обернулся и уставился на меня. Что он видел? Тоже очертания, как и я? Что он чувствовал? У него в груди тоже что-то шевелится и тянется ко мне?

– Тогда не уходи, – выдохнул он, глядя в мою сторону. – Я этого тоже не хочу.

Сердце заколотилось как бешеное. Мне стало жарко, шея и спина покрылись испариной. Облизнув пересохшие губы, я протянула ему почти опустевшую кружку и попросила:

– Можно еще чаю?

– К черту чай, – бросил он и, шагнув ко мне, порывисто обнял и прижал к себе.

Я охнула от нахлынувшей на меня волны ощущений. Его приятный запах с нотками ментола, его нежная кожа, теплые пальцы и щекотливое дыхание у моей шеи. Тихо застонав, я уронила кружку и сжала освободившимися руками его талию, которая оказалась намного тоньше талии Артема.

Джек шумно вдохнул и уткнулся губами в мое предплечье. Именно с этого места он начал путь к моим губам. Двигался медленно, щекоча мою кожу своим дыханием. Добравшись до моего подбородка, Джек судорожно вдохнул и замер, словно ожидая моего разрешения.

Я пробежалась пальцами по его рукам, плечам, груди и снова вернулась к прессу. Провела ладонями по плоскому животу, коснулась спины и сомкнула руки в замок вокруг его талии, которая была непривычно изящной, тонкой, но от этого не лишенной соблазнительных изгибов накаченных мышц.

Когда я расстегнула рубашку и коснулась его обнаженной кожи, из груди Джека вырвался полустон-полурычание. Я довольно улыбнулась и первая прижалась к его губам, которые оказались мягкими и чувственными, сохранившими кисловатый вкус лимона.

Руки Джека скользнули вниз по моей талии, схватили меня за бедра и приподняли. Я обвила его ногами как обезьянка и, хохотнув, тесно прижалась к нему, обхватив руками его шею. Усмехнувшись мне в губы, Джек чмокнул меня в нос и отнес в спальню, где из-за плотных ночных штор было еще темнее.

Нетерпеливо покусывая мою шею, Джек повалил меня на кровать и без стеснения содрал с меня платье.

– Эй, аккуратнее! – возмутилась я, услышав легкий треск швов. – Оно дорогое и золотое!

– Прости, – прохрипел он, целуя мой живот, от чего по всему моему телу побежали мурашки.

– Я думала, что корейцы – целомудренный народ, – заметила я, когда его губы стали опускаться ниже.

Его вибрирующий грудной смех разжег во мне еще больше желания.

– Меньше смотри дорамы, – посоветовал он мне.

Больше из наших ртов не вырывалось ничего, кроме стонов. Я просто сходила с ума от его теплых рук, свободно блуждающих по моему телу. Ощущение чего-то родного, домашнего так и не проходило. Казалось, что мой дом – это теплые и нежные руки Джека. Я почти убедила себя, что мы знакомы не пару часов, а почти всю жизнь. Жадно вдыхая его запах, перехватывая губами его жаркое дыхание, я молила про себя, чтобы этот момент никогда не заканчивался.