Ирина Горбачева - Слушательница

Поле для бабушкиных фантазий было обширным. А всё потому, что она продолжила старый дворянский род Мищерских, окутанный туманом тайн и предположений. Надо сказать, что я о своих предках узнала на заре новых перемен в стране. Однажды к нам в квартиру, которая находится в центре Москвы, пришли посыльные «Дворянского собрания». Новое время, новые собрания. Такой разъярённой я бабушку давно не видела.

– Они хотели мне вручить какую-то грамоту, удостоверяющую, что я являюсь дворянкой и принадлежу к собственному роду. Нет, ты представляешь? И за это я должна внести приличную суму взносов!

– А почему ты никогда не рассказывала о своём происхождении, – спросила я её?

– А потому что в то время по домам ходили другие посыльные, и грамоты у них были на руках, хотя и бесплатно полученные, но дорого стоящие. Многие дворяне тогда получили свои награды, за которые пришлось заплатить им жизнью.

В прочем, я никогда не делала бабушке замечаний по этому поводу и любила её слушать, представлять, как это было раньше.

В нашем доме поздно появился телевизор. Родители долгое время считали: если в доме имеется большая библиотека, то этот ящик с постоянными съездами партии совершенно не к чему. Но в нашем большом подмосковном доме, помимо библиотеки, стоял ещё бабушкин старый, можно сказать, старинный рояль. В принципе, из-за него мы и переехали совсем жить на дачу, потому что вся моя семья, не считая меня и дедушки знаменитого художника – музыканты. Отец мой – дирижёр и скрипач. Лауреат государственной премии и победитель разных международных конкурсов. Бабушка – тоже известная в нашей стране камерная певица, а мама её аккомпаниатор. Получается, что бабушка познакомила свою дочь с моим отцом, а дед меня с Мишкой. Разница в том, что папа с мамой прожили счастливую жизнь. У них была я. А у нас с Мишей ничего не получилось. Пять лет жизни ушли на чужого теперь мне человека.

И ещё получается, что загородный дом, в котором я провела почти всю свою сознательную жизнь, не считая московской квартиры, теперь не мой дом. А как в нём было всегда тепло и счастливо! Здесь, вдалеке от соседей, в доме, окружённом с одной стороны садом, а с другой лесом, мы все чувствовали себя как на необитаемом острове. Здесь, не боясь потревожить соседей, бабушка с утра распевалась. Мама и папа репетировали свои концертные программы столько, насколько у них хватало сил. Деду не надо было далеко выезжать на пленэр, потому что природа одарила это место такой красотой, что не возможно глаз оторвать. Но в основном мой дед был портретист. И в наш дом приезжали, а иногда задерживались на несколько дней не только разные знаменитости, но и простые люди, которых он приглашал к себе в мастерскую. Иногда, пригласив на натуру какого-то мужичка «с улицы», как говорила моя бабушка, дед запирался с ним в своей мастерской и под хрустальный звон бокалов, наполненных таким же простым, как и гость, «зельем» закрывался в своём «убежище от грешного мира» дня на три. Правда, портретов от такого времяпровождения не получалось, потому что деду ещё требовалось несколько дней, чтобы осмыслить, как он утверждал, всё услышанное им от гостя, чтобы понять душу уставшей от попойки и бесконечных бесед натуры.

Ещё в дедушкиной мастерской кабинете висела его любимая гитара и стоял дорогой. приобретённый в пятидесятых годах радиоприёмник, отлично ловивший короткие волны, благодаря чему, будучи старшеклассницей, я могла слушать вместе с отцом «вражеские голоса». Но больше всего я любила передачу «Театр у микрофона» и узнавать актёров по голосу.

Сейчас времена в стране повернулись к людям не лучшим образом. После крушения надежд на молодого лидера с «отметиной» почему-то многие считали эту врождённую отметину каким-то знаком небес, народ постепенно ушёл в столбняк. Вечно неразрешённый для России вопрос «что делать» так и остался висеть в воздухе, пожирая молодые сердца и толкая озлобленную молодёжь после Афганистана и разрушения предприятий в романтическую среду криминала и ужасающего пьянства. С приходом вечно весёлого первого Президента России народ тоже повеселел до седины от нововведений его энергичных молодых протеже – реформаторов.

Мы с Ланой держимся вместе и в это трудное время. Несмотря на прошлую советскую известность, моей большой семье жилось немногим лучше своих соседей – родителей Ланы. Отец Ланы, Виктор Васильевич, в молодости известный советский футболист, совсем недавно стал бывшим спортивным комментатором, которого молодая поросль с появлением новых веяний на телевидении быстро вытурила на заслуженный отдых. Отдыхать было не на что, поэтому он устроился физруком в местную школу, где платили мало, а иногда вообще не платили. Почти все учителя разлетелись в разные концы, кто страны, а кто и мира, став «челноками» продавцами и ещё непонятно кем, прикрыв свою очень простую новую профессию замысловатыми иностранными названиями.