Надежда Арусева - Солнечный дождь из черной дыры

Однажды они пришли втроём. С ними был ещё мальчик лет четырнадцати. Он был совсем не красивый, обычный подросток: долговязый, нескладный, длинные руки, которые некуда девать, взъерошенные волосы и смешинки в глазах, как у матери. Стасик подумал, если они любят такого некрасивого мальчишку, то, может быть, и Стасик не показался бы им совсем уродливым. Сначала ему было просто интересно наблюдать, и он пошёл за ними следом, проводил до кабинета директора. По пути они останавливались, здоровались, разговаривали со знакомыми воспитателями, нянями. Взгляды, улыбки, прикосновения, которые они дарили друг другу, выражали любовь. Они как будто были здесь и сейчас, внимательно слушали окружающих, разговаривали, шутили, улыбались и при этом были только втроём, интуитивно понимая мысли и чувства друг друга.

Стас вдруг им позавидовал. Неожиданно для себя, до дрожи в коленях, до слёз и судорог в горле он захотел быть одним из них. Он пытался взять себя в руки, не выдать своего желания, злостью старался подавить его:

– Ходят тут, пялятся, как будто в магазин пришли игрушку себе покупать!

Он развернулся и убежал в игровую, там бродил по комнате, брал какие-то игрушки, тут же клал их на место, спотыкался, не замечал вопросов, которые задавали друзья. Потом вдруг с преувеличенным интересом хватался за карандаши, пытаясь что-то нарисовать, но усидеть на месте не мог.

Когда через полчаса пришла няня и повела Стасика в кабинет к директору, он испытал настоящий шок. Из глубины души стремительно поднялась давно загнанная вглубь надежда: «Они пришли, чтобы забрать меня с собой, это моя семья!» Если бы эта надежда сейчас не оправдалась, Стасик, наверное, умер бы от разрыва сердца!

Он со страхом постучал в дверь кабинета мамы Люси.

– Проходи, Стасик, не бойся! – она встала ему навстречу, подошла, взяла за руки, села на диван и его усадила к себе на колени, как маленького, почувствовала, как сердце выскакивает у него из груди, и крепко обняла.

– Стасик, не волнуйся, ну что ты такой надутый, – она нежно взъерошила ему волосы, стараясь немножко успокоить. – Я хочу тебя познакомить с Марией Николаевной, Александром Фёдоровичем и Ромой. Но, я думаю, с Марией Николаевной ты знаком.

Стасик согласно кивнул.

– Так вот, они хотят попросить тебя поехать к ним в гости на выходные, – продолжала мама Люся, – как ты к этому отнесёшься?

Стасик снова судорожно кивнул, в горле пересохло, и он не мог выдавить ни слова.

– Ну вот и замечательно! Вы тут пока пообщайтесь, а я пойду распоряжусь, чтобы няня собрала твои вещи.

Мама Люся встала и между словами налила стакан воды Стасику.

– Выпей, наверное, горло пересохло, – сказала она, протягивая стакан.

Стасик побывал в гостях у Сергеевых только три раза. Они не стали брать время на раздумья, время, чтобы узнать ребёнка лучше. Опеку оформлять тоже не стали. Они сразу усыновили Стасика, и он стал Сергеевым. Мария Николаевна сказала, что они нашли своего второго сына. А сын – это сын, его не меняют, не возвращают, ребёнок появляется навсегда.

Последний свой детдомовский страх Стасик испытал в тот день, когда его забрали из детдома совсем. Ему сказали, что сегодня Мария Николаевна приедет за ним и заберёт. Он не спал ночь, проснулся ещё затемно, умылся, почистил зубы, оделся и устроился у окна, из которого была видна подъездная дорога. А Мария Николаевна всё не ехала. Дети уже позавтракали, дело шло к обеду, когда наконец-то она появилась. Стасик побежал к ней навстречу, но разминулся с ней. Мария Николаевна почему-то не стала подниматься за ним, а пошла в кабинет к маме Люсе.

– Они передумали меня забирать! – волна паники захватила Стасика, и он побежал следом за Марией Николаевной. Рискуя быть пойманным за неблаговидным делом, он приник ухом к двери директорского кабинета.

– Людмила Андреевна, – услышал Стасик голос своей будущей мамы, – я бы хотела что-то узнать о прошлом Стасика. Я понимаю, что эти сведения нельзя разглашать, но мне нужно знать, есть ли опасность, что через некоторое время появятся его биологические родители. Они могут потребовать, например, своего присутствия в его жизни или даже захотят его забрать. Вряд ли это благополучные люди. На нашем решении его усыновить это никак не скажется, Стасик – мой сын, но если есть возможность оградить его от проблем… Хотя это не подходящее слово, это не проблемы, это боль и самые настоящие страдания. Одним словом, я бы хотела его защитить от этого.