Николай Башмаков - Деревенский Зорро

Они верили ему даже тогда, когда он, запамятовав про свою оппозицию к власти, переметнулся под её крыло. Однако после благополучного переизбрания старого, во всех смыслах, президента и последовавшего за этим выдворения генерала из Кремля, селяне смекнули, что их обманули и на этот раз. Но переживать по данному поводу в разгар летней страды было некогда. Большегоринцы немного пошумели и успокоились. Всех утешала мысль: на этот раз их обманули очень демократично и гласно.

Переварив обиду, они готовились к новым выборам. К местным. Уж здесь-то их провести никому не удастся. Своих кандидатов они знали, как облупленных.

В то время как борьба за власть в высших эшелонах постепенно утихала, внизу она только начиналась. Противоборство на периферии разворачивалось, в основном, между двумя группами людей. Теми, кто не желал "губительных для страны реформ". И теми, для кого реформы стали "жизненно необходимыми". Иначе говоря, между теми, кто всё ещё наивно полагал, что и при капитализме духовное и даже в какой-то мере материальное равенство между людьми возможно. И теми, кто, придерживаясь противоположных взглядов, сумел приобрести в ходе "реформ" богатство и теперь жаждал обладать ещё и властью.

Борьба эта была неравной. На богатых работали не только деньги и подчинённые им средства массовой информации, но и весь административный ресурс власти. Чиновники и значительная часть местной интеллигенции теперь с таким же пылом рекламировали "ценности капитализма", как совсем ещё недавно утверждали веру в "коммунистическое Светлое Будущее".

Как ни была Екатерина Никифоровна против, но и Николай Фёдорович был втянут в эту предвыборную кутерьму.

Всё началось ещё в ту пору, когда шла кампания по выборам президента. Тогда вся элита творческой интеллигенции кинулась "спасать демократию", над которой "нависла коммунистическая угроза". С крушением Советского Союза эта часть общества "освободилась от идеологической опеки" (на самом деле идеология просто поменяла полярность) и получила то, чего она добивалась – свободу. Элита, наконец, освободилась от обязанности творить и работать для трудового народа и получила возможность свой талант "превращать в большие деньги".

Но вот подошли выборы, и сливки общества вдруг чётко осознали: у демократии есть и отрицательные качества. И самое неприятное из них то, что вся эта масса "низкосортного народа" обладает правом голоса. И может за один день всё изменить. Вот этого они допустить не могли. Потому, как только "демократическое" правительство протрубило клич, они кинулись в народ, чтобы разъяснить "серой массе", как и за кого нужно голосовать. Приехала такая агитбригада и в село Большая Гора.

Концерт был бесплатным, (его заблаговременно оплатили спонсоры) и зал Дома культуры был набит до отказа.

Перед концертом организаторы устроили нечто вроде собрания, больше походившего на митинг. Руководитель агитбригады с представителем администрации района сели в президиум. Начались выступления, в которых артисты, все как один, призывали голосовать за действующего президента и клеймили позором других кандидатов, а в особенности коммунистов, которые "вознамерились вернуть сталинские времена".

Чтобы убедиться, дошла ли их тревога до селян, руководитель делегации попросил задавать вопросы. Серьёзных вопросов не было. Всё шло по намеченному плану, и мероприятие можно было заканчивать, но тут вперёд вылез какой-то мужичок, испортивший всю обедню. Он обратился к руководителю с совершенно конкретным вопросом:

– Простите меня, уважаемый, но я бы хотел услышать поточнее, что конкретно дала крестьянам эта самая власть, за которую вы призываете нас голосовать?

В зале повисла тишина. Сообразив, что его вопрос по назначению не дошёл, вопрошающий пояснил:

– Я знаю, что власть многое дала творческой интеллигенции, людям, именующим себя предпринимателями. От неё в восторге чиновники и преступный мир, а вот что хорошего она дала людям, работающим на земле, я понять не могу. Разъясните мне, если можете!

Руководитель "концертной бригады" был калачом тёртым. Типичный представитель отряда "перевёртышей", за одну ночь поменявший политические взгляды на сто восемьдесят градусов, он был в такой же степени беспринципным, как и изворотливым. Ещё недавно он работал лектором института Марксизма-Ленинизма и, проповедуя ученье, изрядно поколесил по области. Ему частенько приходилось встречать подобных въедливых типов, и по своему опыту он знал: общими словами тут не отделаешься. Отвечать нужно, хотя отвечать нечего. Но и отступить нельзя.