Андрей Дрожжин - Одураченный случайностями (Борщ)

– Около десятка, – понурив голову, приврал Колмыков, удивляясь, как, загруженный работой по самое «не хочу» Ершов, настолько хорошо осведомлен о его делах.

– Возьми все под личный контроль. Только спокойно, без сцен, чтобы не догадался. Скрывать не стану – не нравится он мне. За папашиными звездами не спрячешься, – времена теперь другие. Помнишь папашу его? Мы с тобой хоть и не работали с ним, но Федота Захаровича, кто ж не помнит? Да и как забыть? Подполковником ушел, а по всяким заслугам на генерала тянул. Заслуги тут конечно в кавычках и генерал свадебный. Но повезло, – сам ушел, не успели его прижать. Мало того, что фамилия Сахаров, так еще липкий был, помнишь, слащавый, потный, все в друзья лез к кому не надо, выгоду везде искал. Потому и прозвался Сахарок… Да, хорек еще тот был… и сынок, я смотрю, по стопам направился. Только слишком рано хитрить начал. Вот и получается: еще толком ничего не сделал, а уже не нравится. Поганое начало. То одно издательство доил, теперь за другое принялся. В общем так: если в течение месяца Никитичу еще пару-тройку пустышек положит, придется с ним распрощаться. Я могу кого-то защитить, если заслуживает, но покрывать никого не стану – на район в опорный пункт пускай идут. Это не в упрек тебе, ты совсем зашился в делах, понимаю, просто обрати внимание. И хватит уже ковырять! Давай переключайся на руководящую работу. У тебя теперь новые обязанности.

– Кононенко жаловался?

– Нет, не жаловался. Про него плохо не думай. Удивлялся, конечно. Пришел посоветоваться. Почему не к тебе, спросишь? Ко мне пришел потому, что думал я вводную тебе какую-то дал, о которой он не знает. Но я не при делах. Сам от него только узнал. Так что если хочешь, вместе соберемся, переговорим. Дело-то для всех новое, ничего пока до конца не ясно и нам, старым друзьям, в этой неразберихе ссориться нельзя. Наоборот, нужно совместно работу налаживать.

– Ну а чего говорил-то?

– Ничего не говорил. Спрашивал: как быть? Совершенно нормальные авторы по мнению твоего старлея нуждались в психиатрии. Ну, нафантазировали, может, сверх меры, ну и что? Фантазия – это не преступление. Только один из полутора десятков оказался с незначительными отклонениями. И то по признакам, которые еще подтвердить надо, чтобы заключение сделать. А ведь все попали к нему. Задумаешься.

– А ты чего?

– А я чего? А я ничего. Вот тебе говорю об этом. Слушай, он сам-то у тебя нормальный?

– Да нормальный, вроде. Нагловатый немного, так они все сейчас такие, но с клиентом хорошо работает…

– Хорошо? По отдаче не скажешь!

– Да все будет, говорю тебе, уже скоро будет! Есть клиент…

– Он у всех есть! Что дальше? – перебил Ершов. – Результат нужен! Я тебе всех своих дел не раскрываю, но скажу так: прессовать меня начинают сверху. Завтра на собрание из министерства какого-нибудь шныря зашлют, который послушает мои басни о наших достижениях, а потом, приехав, стуканет своему хозяину, что Ершов лучше детского хора пел, и начнется еще большее давление. Давай бери у Сахарова его клиента и дожимай сам. Две недели срок. Нужна будет помощь, любая, – обращайся сразу, не тяни, не мудри. Клиент-то реальный?

– Хороший. «Жирный» даже.

– Ну уж прям? Не ошибаешься? Дело его видел?

– Видел. Все верно.

– Где ж он взял его такого?

– Из книг.

– Ах, ну да, я уж и забыл! Грубовато, конечно, напоминаешь, но хорошо, что подсказал, – отшутился Ершов. – Молодец, чувство юмора не теряешь! Что знает?

– Про ОБ-2, ты представляешь, знает! Но пока в отказе.

– Уж прям… – недоверчиво покачал головой генерал.

– Похоже, по крайней мере… – тоже сомневаясь ответил Колмыков.

– Занимайся с ним сам, у Сахарова забери, дай ему от других ребят дел и чтоб в это не совался! Хватит с нас одной ссыкухи смотавшейся.

– Да взял уже. Встречу назначил. Сахаров с ним встречался раз, говорит, что мутный.

– А какой же он должен быть, если сам говоришь «жирный»? Кто много знает вряд ли откровенничать станет. Тем более с таким типом. Сахаров твой сам мутный!

– Глупый он, молодой еще…

– Ладно выгораживать! Нас в его возрасте вспомни. Ответственные были, целеустремленные. Только на себя надеялись. И верили. Ладно… все прошло, все изменилось… ничего не вернешь… На встрече не напортачил ничего?

– Не думаю… – снова неуверенно ответил полковник.

– Тогда все. Резюмируем. Дело забираешь и за две недели закрываешь с исполнением. Это первое и срочное. Второе. Посмотри все дела своего старлея. Третье. Присмотрись повнимательнее к нему самому и сделай выводы. Мое мнение учти, но оно не главное, если ошибаюсь, – не стесняйся, переубеждай. Это не срочно, но необходимо. Да, и вот еще что, чуть не забыл. От Панкратова пять человек «валят» одновременно. Я к нему от тебя Яшина перевожу.