Максим Кантор - Чайник Рассела и бритва Оккама [сетевая публикация]

— Вот и чудесно! — воскликнул британский сыщик. — Великолепная дата. Все складывается просто очаровательно. 30 сентября подписывают Мюнхенское соглашение, а через 40 дней (назовем эти дни воздержания днями поста, не правда ли?) начинается большой погром.

— С них станется, — сказало кресло.

— Всего через две недели, — продолжал Холмс. — Однако как летит время! Буквально вчера Мюнхен, а завтра, глядишь, уже и погром.

— Тянуть не будут.

— Время вынужденного поста дает возможность приготовиться. Важные вещи не делают спустя рукава, согласитесь. Разумеется, для убежденного фашиста это будет праздник — и назовут как-нибудь торжественно. Допустим, Хрустальная ночь!

— Радуетесь? Пригласили меня, чтобы я слушал антисемитскую проповедь? — Розенталь с усилием стал вылезать из кресла, дабы распрямиться перед Холмсом во весь рост. — Знаю, что англичане будут довольны, когда нас в Германии передушат.

Бледный, тощий и очкастый стоял профессор философии перед сыщиком.

— С меня довольно, мистер Холмс. Достаточно и того, что ваше правительство делает все, чтобы не замечать проблем евреев в Палестине. Мне лично хватило позиции вашего Первого лорда Адмиралтейства, утвержденной еще с 15-го года! И с тех пор каждый день все хуже и хуже.

— Вы о Черчилле? — осведомился Холмс.

— Вы поняли, о ком я говорю — и довольно. Разрешите откланяться.

Бенджамен Розенталь был возбужден чрезвычайно, а Шерлок Холмс делался все спокойнее.

Сыщик покуривал трубку, пустил колечко дыма и вполголоса сказал:

— Любопытно, на что пошел бы убежденный сионист, чтобы омрачить фашистскую радость? Например, было бы эффектно зарезать секретаря Оксфордского отделения фашистской партии.

— Я не убивал! — крикнул Розенталь запальчиво. — Циничного негодяя несомненно следовало проучить, но вместо еврейского народа работу выполнил один из вас, один из тех, кто поет британский гимн!

Холмс наслаждался беседой. Его узкое аскетическое лицо расплылось в улыбку.

— Ах, мистер Розенталь, разве я вас обвиняю? Моя работа состоит в том, чтобы задавать неприятные вопросы. И находить скелеты в шкафу. У всех в шкафу по одному скелету, а у евреев там целое кладбище.

— Не мы, — крикнул Розенталь, — не мы, а вы устроили это кладбище!

— Вчера, — заметил Холмс, — мой коллега Мегре высказал любопытное предположение. Вам, как экзистенциалисту и иудею, оно должно быть близко. Зашел, помнится, спор о номинализме. Философ Бэрримор, сторонник теории Оккама и поклонник фарфоровых чайников, считает, что причина всегда бывает лишь одна. Однако Мегре наглядно показал нам, что многие причины существуют одновременно.

— При чем здесь Оккам?! Погромы, Оккам и фашистская партия в Оксфорде — что вы несете?

— Я лишь рассуждаю, мистер Розенталь. Вы еврей, бежали из Германии в Англию. Казалось бы, надо делать вывод, что Англия любит евреев, коль скоро принимает их. Но вывод будет поспешен, коль скоро Мюнхенское соглашение дает Гитлеру карт-бланш не только в отношении Чехословакии, но также в отношении германской внутренней политики.

— Продолжайте, — тщедушный Розенталь сжал маленькие кулаки.

Холмс был худ, а Розенталь субтилен, так что много пространства в комнате они не занимали, но в помещении стало буквально нечем дышать, словно здесь находилась солдатская рота. Жаркий воздух стоял в комнате колледжа Святого Христофора, впрочем, и во всей Европе делалось жарко и душно, несмотря на то что один из поэтов сетовал на европейский холод и темноту.

— Не надо быть пророком, — продолжал Холмс, — чтобы понять, что войну отсрочить не удастся. Предположим — о, я лишь криминалист и сопоставляю причины и следствия, а летает фарфоровый чайник по орбите или нет, этим я не интересуюсь, — что еврейский вопрос раздут искусственно. Можно предположить (это одно из допущений), что вопрос этот сделают одним из центральных в политической игре. Настанет час, и в Англию прилетит на переговоры представитель рейха, который предложит план примирения. Германия выразит готовность отказаться от погромов в обмен на мир. Можем мы допустить такой поворот событий?

— Цинизма у обеих стран хватит. Евреи для вас — разменная монета!

— Ах, милый мистер Розенталь, ведь это ваш дедушка был банкиром, а мой всего лишь выращивал брюкву. О разменных монетах я знаю понаслышке. Но задаю сам себе вопрос, предлагаю вопрос и вам. Скажем, наше правительство будет уверено в том, что война Британии выгодна: нам следует не только удержать колонии, но, по возможности, их территории расширить. В конце концов, Британия — это империя. И вот, Англия откажется от мирного предложения.