Елена Логунова - Купидон с жареным луком [litres]

Наоборот было бы логично: зашел бородатый Семен в сарай, там побрился, переоделся и принаряженным отправился в город коротким путем – через источник, к которому то и дело подкатывают автобусы.

Но я проверила нумерацию цифровых фотоснимков и точное время, когда Ятут их сделал – гладкомордое фото было снято на четверть часа с секундами раньше, чем бородатое. То есть чисто выбритый сосед в нарядной ветровке после посещения сарая превратился в невнятое бородатое чучело и отправился куда-то уже в этом непривлекательном виде!

Некоторое время я сидела, тасуя мысли и факты, и наконец пазл сложился: я все поняла. Оставалось только проверить свои соображения и как-то их доказать.

Митяя долго уговаривать не пришлось. Идея нагрянуть в гости к Буряковым показалась ему превосходной. И то сказать, я ее прекрасно аргументировала: мол, надо уже познакомить Семена с невестой лучшего друга, а бабу Дусю – с будущей соседкой. Митяй, правда, хотел и маменьку свою позвать, но я убедила его этого не делать.

– Если пойдет и теть Вера, это будет уже не малый прием, а большой, – внушала я брату. – Мы-то по-свойски, по-соседски можем заглянуть к Буряковым на чай, а вот присутствие твоей матушки обяжет бабу Дусю накрывать стол и принимать нас, как положено, с жареным-пареным и вареным-печеным. Ну, ты же знаешь законы деревенского гостеприимства…

Участковый знал и законы, и свою родительницу. Ему не надо было объяснять, что тетка Вера, сама гостеприимная и хлебосольная настолько, что посещать ее можно только строго натощак и с полными карманами аптечных средств для улучшения пищеварения, будет пристально следить за церемониалом и отметит все нарушения и недостатки. А потом станет рассказывать другим деревенским бабам, что Буряковы не умеют должным образом принимать гостей.

Собственно говоря, именно болтливость тетки Веры, неспособной держать язык за зубами, и являлась той причиной, по которой я была против ее участия в нашем вечернем мероприятии.

Лизка наблюдала за тем, как я быстро и эффективно обрабатываю двоюродного брата, молча и с неподдельным интересом. И то сказать, у меня ведь почти тридцатилетний опыт управления Митяем – есть чем поделиться с его будущей супругой!

Деревенский политес отпределенно требовал не являться в гости незваными-неждаными с хорошим аппетитом, поэтому мы втроем сначала плотно поужинали, а уже потом пошли к Буряковым. Лизка надела новое платье, Митяй взял бутылку коньяка, я достала из закромов коробку шоколадных конфет.

– О! Какие люди! – обрадовался нам Семен.

– Мы к вам на чай. – Митяй сразу сунул другу коньяк, а я подгрузила сверху коробку конфет. – Без церемоний, запросто, по-соседски…

– Сема, кто там? – донесся из глубины дома голос бабы Дуси.

– Митька с сестрой и невестой! – закричал в ответ внук и повел нас на кухню. – Присаживайтесь, сейчас мы чайку и по рюмочке…

В коридоре застучало, и вскоре явилась хозяйка дома. Она кривобоко опиралась на палку, держа на сгибе левой руки матерчатый сверток, похожий на спеленутого младенца. Из него выглядывала хмурая морда с нервно подергивающимся пятачком.

– Ой, а что случилось с Бусиком? – спросила я, когда баба Дуся положила кокон с песиком на свободный стул.

– Это кто? – шепнула мне Лизка, глядя на питомца старухи с некоторым испугом.

И то сказать, раньше-то она Бусика не видела, а он и прежде весьма впечатляюще выглядел, когда был просто розовым. Теперь же кожу цвета фуксии (бабка явно снова выкупала собачку в марганцовке) украшали зеленые полосы.

Мне тут же вспомнились мифические гибридные животные, якобы обитающие на просторах Пеструхина. Бусик мог пополнить их компанию в качестве зебросенка или порозебры: яркого полосатого свина. Психоделического, я бы сказала, окраса. Что интересно, на песика Бусик уже совсем не походил, так что Лизкино опасливое любопытство было вполне понятно.

– Что случилось с собачкой? – снова спросила я бабу Дусю, специально для подруги акцентировав последнее слово.

– Этот дурень залез в водосток и застрял там, – опередив старуху, ответил Семен. – Измазался, как свинья, исцарапался, а визжал-то, визжал!

Бусик, явно уловив, что о нем говорят без должного почтения и всякого сочувствия, энергично выпростался из тряпичных обмоток, плюхнулся на пол и потопал прочь, вызывающе виляя тостым складчатым задом.

– Выпьем, – предложил Семен, успевший выставить рюмки и наполнить их коньяком. – Ну, наше здоровье!