Виктор Точинов - Револьвер системы «Наган» № 47816

Ни сдаваться, ни пытаться спастись бегством они и не подумали, — после короткого замешательства атаковали. Справа загрохотали выстрелы, звучали они в невеликом замкнутом пространстве просто оглушительно, да еще здешняя акустика наложилась, — и Вася на некоторое время почти перестал что-то слышать. Он на происходящее рядом не отвлекался, твердо помня свою задачу: собака и мальчишка.

Тимур потянулся к ошейнику собаки, отцепляя поводок… Вася прицелился псине в голову и плавно потянул спуск. Пистолет не выстрелил. Он надавил сильнее, потом еще сильнее, казалось, что сейчас сломается или палец, или спусковой крючок… ТТ не стрелял.

Вася сообразил, что патрон-то он в ствол дослал, но поставил оружие на предохранитель, чтобы случайным выстрелом на бегу не всполошить бандитов… Поставил — и забыл снять.

Он, проклиная себя за тупость, потянул предохранитель, но разом вспотевший палец впустую скользнул по рубчатой кнопке. А живая мохнатая молния одним прыжком пересекла часовню, сбила с ног Яновского…

Вася наконец одолел предохранитель, выстрелил — звук для заложенных ушей показался слабым, как хлопок детского пугача. Слишком низко он не метился, опасаясь угодить в капитана, подмятого псом. Вроде и не промазал — но пуля пропахала дорожку поперек мохнатой спины, выдрала громадный клок шерсти, однако не зацепила клыкастую бестию, в лучшем случае чуть оцарапала.

Алабайка оставила капитана и ринулась на Васю. Тот снова выстрелил, уже наобум, не целясь, и не видел, попал или нет. В следующий миг живой снаряд обрушился, повалил — и, падая, Вася хрустко приложился головой о каменный пол и выронил пистолет.

В одном ему повезло: инстинктивно вскинув для защиты левую руку, Вася случайно зацепился пальцами за ошейник и тут же ухватился за него изо всех сил, не подпуская к горлу оскаленную пасть. А правой рукой лихорадочно шарил рядом — нащупать, схватить ТТ, выпустить полный магазин в брюхо проклятой твари.

Природа не обидела Васю силой: и в школе сдал одним из первых на значок ГТО и сейчас не пропускал занятия в служебном спортзале. Но удержать одной рукой разъяренную алабайку — это все равно что удержать вращающийся самолетный пропеллер, без руки остаться недолго.

Собака мотнула громадной башкой, располосовала клыками рукав, по руке потекло горячее… И пистолет как на грех все не нашаривался, Вася плюнул на его поиски и второй рукой тоже вцепился в ошейник.

Теперь удерживать псину стало легче, но задушить ее голыми руками не стоило и мечтать. Алабайка рвалась к горлу, когтистые лапы скребли Васю по животу, слюна капала на лицо… Он понял, что долго патовая ситуация не продержится, левая рука, задетая клыками, ослабеет — и все, конец.

В отчаянии Вася повернул голову — в надежде, что кто-то из коллег поможет, всадит пулю в зубастую бестию.

Увиденное не обрадовало… Участковый проиграл схватку с хромым стариком и сидел теперь, опираясь спиной о простенок у входа, вцепившись обеими руками в живот, по форме расползалось красное пятно. Яновский так и не смог или не успел встать, и нависал над ним Гараев-старший (или средний?) с занесенным для удара клычом, но почему-то не рубил, изумленно уставившись на орден капитана, на золотую бухарскую звезду с мусульманским полумесяцем…

Вася понял, что помощи не дождется, что надо спасаться своими силами, решил попробовать опрокинуть собаку, оказаться сверху, поискать взглядом ТТ…

И тут все изменилось. В часовне вновь зазвучали выстрелы — Вася слышал их приглушенно, как сквозь толстый слой ваты, но хорошо ощущал, как содрогается собачья туша от попадающих в нее пуль.

Даже агонизируя, алабайка пыталась дотянуться до глотки врага, но глаза ее мутнели, движения ослабевали, из пасти потекла кровь. Вася отшвырнул в сторону подыхающую шавку, вскочил и вновь окинул взглядом часовню.

Яновский успел подняться на ноги. Гараев уже не угрожал ему своей кривой саблей — напротив, отступал, и даже не хромая, а буквально ковыляя на одной ноге и используя клинок как костыль. Штанина на правой ноге инженера вся пропиталась кровью.

Капитан больше не стрелял — учитывая, сколько пуль он всадил в алабайку, в барабане его нагана оставался в лучшем случае один целый патрон, а может, и ни одного.

Хромой старик был на ногах и с оружием в руках, но и он отчего-то не стрелял из древнего обшарпанного нагана. Возможно, тоже остался без боеприпасов.

Тимур Гараев наклонился над собакой, уже не бьющейся в конвульсиях, лишь слабо подергивавшей задней лапой. Женя Александрова столбом застыла посреди часовни — с открытым ртом и широко распахнутыми глазами.