Виктор Точинов - Револьвер системы «Наган» № 47816

О чем разговор шел, не понял. Не по-нашему говорили. И не по-немецки — у него хоть и трояк в школе по немецкому, но язык бы опознал. Однако понял, что спорили о чем-то говорившие, переругивались. А еще постоянно какого-то Толика вспоминали, даже звали его: «Толик, ау! Толик, ау!» — с акцентом звали, но понять можно… Видать, у них в банде еще какой-то Толик состоял, да не пошел в часовню, забоялся. А может, и пришел, но позже, потому что он, Фигура, снова сознание потерял, и уже надолго, только здесь, в больнице, и очнулся…

Яновский начал выспрашивать про приметы человека с саблей — хотя бы рост и телосложение, но Фигура ничего определенного сказать не смог, был лишь уверен, что клинком орудовал не Тимка Гараев, а кто-то взрослый. Затем в дверях палаты появился доктор Колокольчиков и начал с осуждающим лицом жестикулировать, демонстрируя свои карманные часы на цепочке.

Яновский, едва очутившись в коридоре, зачем-то вытащил из планшетки табель-календарь, заглянул в него… Скривил губы сильнее обычного и спросил:

— Где у вас ближайший телефон, Федор Григорьевич? Надо срочно позвонить в Москву.

Полуторка к тому времени уже загрузилась на местной швейной фабрике комплектами обмундирования и укатила обратно. К дачному поселку не ходили ни автобусы, ни другой транспорт, и попуток тоже было негусто. Кончилось тем, что Яновский с Васей отправились на колхозной подводе — та ехала в соседствующую деревню Петрищево, и возница согласился сделать небольшой крюк. Хотя, конечно, при нужде сделал бы и большой, и специально бы съездил: офицерам НКВД (на сей раз оба были в полной форме) отказывать не принято.

Вася вообще чувствовал себя гораздо увереннее, когда люди сразу могли разглядеть его «кубари» и понимали, с кем имеют дело. Он с легкой завистью поглядывал на «шпалы», украшавшие петлицы Яновского, и на орден, привинченный к капитанскому френчу, — и утешал себя мыслью, что немцы двинули через границу ходко и дерзко и до зимы война едва ли закончится, — еще успеет на фронте заработать и повышение в звании, и орден на грудь, а может, и не один…

Орден Яновский носил, кстати, необычный и очень редкий. Звезда, но значительно крупнее нашей Красной Звезды, и не с красными, а с золотисто-желтыми лучами, и нет на ней ни красноармейца с винтовкой, ни серпа с молотом, вообще нет никакой советской символики — в центре голубой эмалевый круг с мусульманским полумесяцем. Капитан как-то растолковал под настроение: чеканили и выдавали эти ордена в только что учрежденной Бухарской республике, где на монетном дворе сохранился большой запас заготовок для старых эмирских орденов, — вот и делали награды из того, что нашлось под рукой.

Возница — средних лет, со щетинистым лицом — поглядывал на своих пассажиров с явной опаской и старался вести себя тихо и незаметно. И на несколько вопросов, что задал ему Яновский, поначалу отвечал коротко и односложно. Но потихоньку осмелел, ответы стали более развернутыми, а узнав под конец пути, что подвезти чекистов надо к милицейскому участку, даже пожаловался на участкового, не принявшего у него заявление о краже новенького хомута. Чувствовалось, что проблему украденного хомута колхозник принимает близко к сердцу.

— Ну, вот как так можно? — риторически вопрошал он. — Раз война пришла, так ведь и с расхитителями надо по законам военного времени, правильно? Не в тюрьму их слать, чтоб их там кормили-поили да охраняли. А вот вывести одного на площадь, да и повесить с табличкой на груди — расхититель, мол, народной собственности… Одного так подвесить — десятеро других зарекутся чужие хомуты воровать, правильно?

— Ты народную-то собственность со своей не путай, — неприязненно оборвал Яновский монолог возницы. — Вот здесь останови, приехали.

Участковый Скляренко оказался на своем рабочем месте и как раз собрался перекусить — вскипятил чайник, развернул объемистый сверток с бутербродами… Увидев прибывших, смутился, покраснел, быстренько смахнул провизию в ящик стола, вскочил, торопливо нахлобучил фуражку и вытянулся в уставной стойке.

— Извините, товарищ капитан госбезопасности… Мне никто не звонил, не предупреждал о вашем приезде, вот и решил немного…

— Подкрепляйся, подкрепляйся… Можешь и нам чайку налить и по бутерброду выдать. Силы ночью понадобятся.

— Угощайтесь, конечно же… Мне теща все равно больше, чем надо, дает. Как на убой кормит, не иначе как к ноябрьским зарезать собралась…