Татьяна Луганцева - Мир вашему дурдому!

«Господи! Как же мерзко! Почему тут такой дубак?» — подумала Муза и подошла к батарее. Тут-то всё и встало на свои места. Батарея была еле-еле теплая, а из огромного окна во всю стену сквозило. Рама была деревянной, старой, с внушительными щелями, толщиной в палец. Некоторые фрамуги не вставали на свое место наверняка уже несколько лет. А жить ей предстояло в этом номере зимой довольно длительное время! Муза разложила вещи в шкафу и с тоской посмотрела на шкафчик с посудой. Она вдруг почувствовала, что хочет есть, что чай и круассанчик в «Сапсане» только раззадорили ее аппетит.

Она спустилась на улицу, так как при входе в гостиницу видела вывеску какого-то ресторана. Тут Муза смогла оценить масштаб и красоту интерьера. Все стены были расписаны вручную картинками из сельской жизни украинцев. Сплошные украинские мазанки, колоритные фигуры мужчин и женщин, хороводы, домашний скот, плодоносящие яблони, красивейшие пейзажи. Мебель в ресторане тоже была сделана вручную с изумительными резными спинками. Потолок был в виде шатра, тоже с росписью. Из центра свисала чугунная люстра, тоже ручной ковки. Красивые плафоны над каждым столом. Тихо играла музыка, ходили молодые парни в свитках и накрывали столы скатертями с национальным орнаментом.

— Здравствуйте! У нас сейчас пересменка, а затем банкет. Извините, — сказала девушка-администратор. — Приходите вечером.

— Понятно, — вздохнула Муза, решив, что если не везет, то не везет по полной программе.

Вечером для Музы и ее желудка наступил своеобразный час пик — она умирала от голода. Муза узнала, что может пройти в ресторан прямо из отеля, так как ресторан относился именно к нему. Даже странно, что ее номер, да и отель в целом, производили впечатление давно умершего организма, а ресторан был настолько оживлен и красив. Там по утрам даже кормили постояльцев гостиницы завтраками по типу «шведского стола».

Когда Муза в трикотажном халате и тапочках вышла из номера, она наткнулась на уборщицу. Это была пожилая женщина, которая до сих пор думала, что она очень молода и привлекательна и поэтому имеет право накладывать на лицо косметику толстым слоем. Такой макияж а-ля девяностые: густые темно-синие тени, ярко-розовая помада, скатывающаяся на губах комочками, и мохнатые ресницы, которые раньше делались при помощи плевка в тушь в виде кусочка черного пластилина и размазывания ее маленькой кисточкой устрашающего вида. Бледные и дряблые щеки были щедро нарумянены каким-то неестественным цветом, как покрывало в ее спальне.

Еще Муза сразу же почувствовала запах спиртного, исходящий от этой женщины. Она и на ногах твердо держалась фактически только благодаря палке, на которой висела мокрая и грязная половая тряпка, и казалось, что тряпка в любой момент может поехать по скользкому полу и женщина сразу же растянется во весь рост. Настроение у горничной явно было приподнятым, то есть она находилась в той стадии опьянения, когда тянет на общение, улыбки и прочее. Поэтому появившаяся в длинном халате Муза сразу привлекла ее внимание.

— Опа! Какая красивая женщина въехала в люкс. Меня предупредили! Здрасьте! Я Людмила Юрьевна, можно просто Люся, я ваша горничная, то есть хозяйка я на этом этаже. Уборка номеров каждый день, смена белья — раз в три дня, — отрапортовала она.

— Добрый вечер! Очень приятно! Меня зовут Муза.

— Какое поэтичное имя, — пошатнулась уборщица, то есть горничная. — Вы куда-то собрались? Могу я положить в вашу ванную дополнительную туалетную бумагу?

— Делайте, что посчитаете нужным, — ответила Муза. — Я иду в ресторан есть.

— А вы действительно в одиночестве собрались проживать в этом большом номере со сквозняками? — спросила горничная.

— Да, я одна приехала, — подтвердила Муза, пряча улыбку.

— Нехорошо, ой, нехорошо, — покачала головой Людмила Юрьевна, а попросту Люся.

— Что «нехорошо»? — не поняла Муза.

— Номер наш люкс нехороший, совсем нехороший, — покачала головой Люся. — Тут все время обитают какие-то странные личности. Мужики, заказывающие сауну и приводящие сюда девочек. Я окна заклеиваю-заклеиваю, а они вискаря нажрутся, им жарко, и опять все открывают. Сквозит, — жаловалась Люся.

— Да, в номере очень холодно, вы правильно сказали, прямо сквозняки по полу гуляют, — согласилась Муза.

— Я бы не советовала вам жить там одной, — сказала Люся.

— Почему? — забыла про свой голод Муза.

— Идите сюда, в подсобку! — неожиданно предложила женщина, кивком приглашая следовать за ней, воровато озираясь по сторонам.