Наталья Александрова - Венец многобрачия

– Что вы сделали с Машей?

Романцова вспомнила, что, лихорадочно собираясь, она взяла с собой пистолет, и ощутила в кармане его успокаивающую тяжесть. Переведя дыхание, она вынула пистолет из кармана и подняла трясущейся рукой. Мужчина же не обратил на оружие никакого внимания. Он не сводил с Романцовой полных горячего страдания глаз и повторял:

– Что вы с ней сделали?

Романцова не могла смотреть ему в глаза, это причиняло ей невыносимую физическую боль. Отведя взгляд, она неслышно проговорила:

– Я не знаю… Виктор взял это на себя… Во всяком случае, ее уже нет… И Виктора тоже… И Андрея… Чего же вы хотите от меня?

Мужчина подходил к ней все ближе и ближе. Казалось, его глаза насквозь прожигают ее кожу. Александра Петровна, собрав остатки воли, подняла выше пистолет и нажала на спуск.

В напряженной тишине громко прозвучал сухой щелчок осечки. Пятясь назад, Романцова оступилась и упала спиной в подвальное окошко.

Высокий седой мужчина подошел к окну и посветил вниз фонариком. Неестественная поза, в которой распласталось на каменном полу женское тело, угол, под которым была повернута голова, не оставляли сомнений: женщина была мертва. Она лежала на полу, как сломанная кукла.

– Лариса, иди сюда! – Эрик звал меня на кухню каким-то приглушенным голосом.

Я подкралась тихонько и увидела сидящего посредине кухни Горация, умильно уставившегося на холодильник.

– Ну и что? – начала было я. – Что тут такого странного? – Но Эрик привлек меня к себе и зажал рот.

– Смотри дальше, – шепнул он.

Дверца холодильника чмокнула и начала открываться, а Гораций продолжал сидеть на полу, не приближаясь к холодильнику. Чудеса, да и только!

– Я давно за ним замечаю, – шептал Эрик, – еще когда тебя похитили, он у Артема бутерброд спер путем телекинеза – двигал его по столу. Я тогда думал, что рехнулся малость от переживаний за тебя, а теперь и ты свидетель.

– Слушай, я совсем забыла, – я чуть не хлопнула себя по лбу, – он же съел тогда львиную долю порошка! Это случайно вышло. Но ведь в записках Валентина Сергеевича сказано, что препарат действует всего несколько часов. Со мной ведь так и было! А с тех пор, как Гораций съел порошок, прошло три дня.

– Замок, что ли, на холодильник привесить, – размышлял Эрик.

– Может, пройдет. – Я с сомнением глядела на Горация.

– К тому времени, когда мы вернемся, возможно, и пройдет.

– Когда мы вернемся? – переспросила я. – Откуда вернемся?

– Видишь ли, после всего, что со мной случилось, мой друг-немец решил, что мне срочно нужно отдохнуть. И разрешил мне в течение месяца пользоваться его домиком вблизи Бокэра, это на юге Франции. Месяц я не могу себе позволить, но недельки три… Домик – это я поскромничал, там вполне приличный дом, большой. На двоих места хватит.

– И ты думаешь, что я так сразу и соглашусь? – начала было я заводиться.

– Разумеется, согласишься, – спокойно ответил Эрик, – у тебя нет причин отказываться. Насчет Горация я договорился с Олегом, он возьмет его на это время к себе, только нужно предупредить, что Гораций открывает холодильник.

Я подумала, что действительно тогда нет никаких причин отказываться. К тому же Бокэр – это вблизи Арля. Арль очень красивый город и родина Аристида де Бельмона, о котором я в последнее время успела позабыть.

– В октябре там тепло и очень красиво, – искушал Эрик.

Улыбнувшись, я заглянула ему в лицо и машинально перевела взгляд на раскрытый холодильник. Здоровенный кусок вырезки, вынутой мной утром из морозилки, неуклонно приближался к краю полки.

– Гораций, волчья сыть! Немедленно оставь мясо в покое! – рявкнула я.