Дарья Донцова - Вечный двигатель маразма

– Господь детей не дает.

Я в то время работала в Москонцерте на графике. Составляла артистам планы выступлений. К нам все исполнители, даже очень известные, на поклон приходили. Почему? В моих руках были их деньги. Допустим, есть певец Петров. Певцы и прочие на гонораре состояли, а у меня заявки на концерты. Дом железнодорожника, клуб «Завода спортинвентаря», Дом культуры почтамта и кинотеатр в Матвеевском. В советские годы перед показом фильма всегда кто-нибудь пел, на рояле играл. Чем больше у артиста выступлений, тем жирней заработок. Я могла ему оформить концерт в Матвеевском. Один. Могла сделать два. Матвеевское и Дом железнодорожника. Первый в семь вечера, второй в восемь. Успеет он на него приехать? Да никогда. А могу записать аж три выступления, «Спортинвентарь», Почтамт и «Железнодорожник». И певец прекрасно впишется в график, потому что десять минут от одной до другой площадки. Можно так составить график, что концертов у тебя будет лом и на каждый ты доехал. А можно и наоборот сделать. Надо еще объяснять, почему девочкам на графике с каждых гастролей везли подарки? И вообще нас заваливали дарами. С некоторыми артистами искренняя дружба завязывалась. Я сблизилась с Вероникой Бунч. Она жаловалась, что никак не забеременеет. Ну все есть: квартира, машина, дача, деньги, слава, муж, а ребеночек не получается. Потом у нее животик расти начал. Не стану долго говорить, перейду сразу к сути. Ника мне шепнула по секрету, что обратилась ко Льву Николаевичу Косточкину, а тот помог. Я стала просить адрес чудо-доктора. Бунч смутилась, дескать, Лев Николаевич никого не берет… Я ей тогда намекнула, что график концертов можно изменить, получила нужный контакт и поделилась им с Ксенией. И она забеременела. Если бы не я, не иметь бы балерине дочери. Вот такая история!

– Ксения Петровна, помните, как проходило лечение? – спросила я, когда Юра выключил запись.

– Ну в первый раз мы приехали с мужем. Он сдал… ну… вы понимаете. Больше Сережа был не нужен, даже, наоборот, мог помешать. Мне велели одной приезжать. Доктор предупредил, что все манипуляции болезненны, ему потребуется ювелирная точность, – вздохнула балерина, – он меня укладывал на кушетку, делал укол. Когда я просыпалась, ничего не болело.

Настя ухмыльнулась.

– Ага! Не болело. Точно.

Степан кашлянул.

– Просто укол, и все? – уточнила я.

– Перед тем как приступить к процедуре, мы ходили в баню, – объяснила балерина.

– Куда? – поразилась я.

Ксения расправила на коленях юбку.

– Я сама удивилась, когда впервые одна к доктору приехала. Находилась уже по кабинетам. Гинекологи не очень приветливы, у меня от всех посещений оставалось ощущение, что я мешаю специалистам, им не хочется заниматься женщиной с проблемой. Это же надо думать, искать причину, по которой она не беременеет, голову ломать. Прямо на лице кое у кого читалось: какого черта ты приперлась? У Косточкиных все было иначе, сначала мы шли в баню. Лев Николаевич говорил:

– Тело должно расслабиться, согреться.

Потом наркоз, процедура, когда я просыпалась, чай все вместе пили со сладостями. Мне понадобилось три визита. И все получилось.

– После того как забеременели, вы встречались с доктором? – спросил Степа.

– Странный вопрос, – удивилась Ксения, – конечно. Лев Николаевич меня курировал. Советы давал, велел гимнастику делать, благодаря ему Любочка появилась на свет здоровой. Такая замечательная девочка! И я, и Сережа ее обожали. Муж был меня старше, он так хотел ребенка, говорил: «Когда родилась Лида, я был юным дураком! Малышка мне только мешала. Теперь все иначе. Весь день бы с ней сидел». Хорошо, что Сережа не дожил до того дня, когда мы с Любой стали врагами.

Степан посмотрел на Юру, тот подвигал мышкой, на экране появились фотографии документов. Дмитриев перевел взгляд на Ксению.

– Заранее прошу у вас прощения за то, что вы сейчас услышите, но мы вынуждены сообщить это вам. Через несколько лет после благополучного появления на свет Любы Льва Николаевича арестовали. На чету Косточкиных написал заявление очень известный человек. Не стану сообщать его фамилию, он давно покойник, назову его Колей. Николай заметил, что его сын, который родился в результате ЭКО, совсем непохож на отца. Кстати, Лев и Серафима не говорили: «экстракорпоральное оплодотворение». Они называли это «процедурой». ЭКО – это я уже по-современному выражаюсь. Не каждый ребенок похож на маму-папу, иногда он удается в бабушку-дедушку или в другую родню. Но Коля не сомневался – сын не от него, отец мальчика ученый Косточкин. Малыш был просто копией Льва Николаевича. Актер поехал к милицейскому начальству, рассказал, что они с женой воспользовались услугами Косточкина. Льва Николаевича арестовали за незаконное занятие медицинской практикой. Следователь, который вел дело, хитрый умный мужик, смог втереться в доверие к доктору и узнал правду. Еще работая в НИИ, Косточкин решил освоить метод зачатия в пробирке, но финансировать эксперименты гинеколога государство не собиралось, Ученый совет исследования не одобрил. Более того, за пропаганду идей, которые считали антинаучными, Косточкина уволили с работы. Лев Николаевич не сдался, он решил основать «научный центр» и проводить изыскания самостоятельно.