Дарья Донцова - Львиная доля серой мышки

— Платье! — воскликнула я.

— Ты о чем? — удивилась Дита.

— Илья обронил, что ему не показали наряд, который положен подружке невесты, — ответила я, — а когда адвокат, провожая меня, решил заглянуть в комнату, где у Леси шла примерка, она закричала: «Не смотри!» А еще в прихожей стояли белые туфли, очень красивые, украшенные то ли стразами, то ли жемчугом, сейчас уже не помню, и лежала сумочка в пару к ним.

Булочкина кивнула.

— Считается, что жениху нельзя до свадьбы видеть подвенечный наряд невесты. Но я никогда не слышала, что запрет распространяется на прикид ее подружки.

Я разозлилась еще сильней.

— Вот-вот! Олеся собиралась замуж. Про то, что ее пригласили стать подружкой невесты, адвокат соврал. Ох, мне следовало раньше сообразить: меня водят за нос!

— Зачем скрывать, что идешь расписываться? — удивилась Эдита.

— Повторяю слова адвоката, — нахмурилась я. — «Закон есть закон». На момент подачи заявления Столова была несовершеннолетней. А Каравайкину… Хм, не знаю, сколько ему.

— Сорок два года, — подсказала Булочкина. — Однако нефиговая разница в возрасте.

— И он опекун девочки! — вскипела я. — Некрасивая история. Небось дал тетке в загсе пухлый конвертик, объяснил, что невесте на время росписи до совершеннолетия остается пара деньков, вот и приняли у них заявление.

— Леся поменяла фамилию, теперь она Каравайкина, — заметила, глядя на экран, Дита. — Может, в присланном письме правда? Насчет совращения девочки в юном возрасте. Хотя… Вдруг у них настоящая любовь? Джульетте исполнилось тринадцать, и никто не осуждал Ромео за развратные действия.

— Ему стукнуло шестнадцать, а не сорок с гаком, — буркнула я.

— Когда Леся отметила тринадцатилетие, Илье было тридцать семь, — зачем-то уточнила Эдита.

Я сделала глубокий вдох.

— По-твоему, сей факт является оправданием для педофила?

— Ну… просто хочу сказать, что у них могло вспыхнуть светлое чувство, — пробормотала Булочкина. — Они нежно относились друг к другу, а как только появилась возможность, зарегистрировали брак.

— Вероятно, в письме правда. И это не отменяет совращения, — пробормотала я. — Ты изучила камеры нашей охраны? Кто принес послание?

Эдита показала на два рядом стоящих компьютера — на одном застыла фотография, а на втором что-то мелькало.

— Парень, лицо которого рассмотреть невозможно, — вздохнула я. — Ожидаемая ситуация. Включи запись.

Эдита нажала пальцем на клавишу, снимок ожил. Я увидела центральный вестибюль офиса и множество снующего туда-сюда народа. Из толпы вышел мужчина, одетый в черные джинсы и такого же цвета толстовку с капюшоном. Он приблизился к ресепшен, положил на стойку конверт и, не говоря ни слова, покинул здание.

— Мда… — вздохнула я.

— Письмо в лаборатории, — пояснила Дита. — На конверте всего три слова — «Татьяне Сергеевой лично», написанных с помощью трафарета. Его наложили на бумагу и обвели буквы ручкой. О почерке ничего в таком случае нельзя сказать. Но смотри…

Эдита подвигала «мышкой». Изображение замерло, я опять увидела парня, который направлялся к стойке дежурного. Дита нажимала на клавиши, одновременно говоря:

— Если сравнить рост его и остальных мужчин в холле, то становится понятно… ага, наш доставщик значительно ниже их. И еще… Вон там находится банкомат, видишь? Теперь сравним его высоту с ростом курьера… Что ж, могу с большой долей уверенности сказать: в таинственном незнакомце метр шестьдесят пять, ну, может, шесть.

— Отлично… — протянула я.

— Едем дальше, — быстрее заговорила Эдита. — Внимание на экран! Делаю стоп-кадр момента, когда конверт кладется на стойку… Что бросается в глаза?

— Рука у него без перчатки, — пробормотала я. — Либо посыльный о них забыл, либо знает, что его отпечатков нигде в базах нет, либо это совершенно посторонний человек, которому дали денег и велели доставить конверт. Постой… Форма кисти, пальцев явно женские!

— Я думала, ты об этом догадаешься, когда про рост услышишь, — протянула Булочкина.

— Встречаются невысокие мужчины, — поджала я губы. — Тот же Каравайкин, например. В нем не более метра семидесяти и…

Эдита уставилась на меня. Я замерла. Потом закончила фразу:

— И он субтильный, со спины легко сойдет за подростка.

— Тинейджеры такие лоси бывают, — возразила Эдита, — в тринадцать лет под два метра ростом.

— Наклеить бороду и усы легко, — продолжила я. — И запах!

— Запах? — повторила Эдита.