Тамара Лисицкая - Двенадцать

— Чего она там? — забеспокоился водитель. — У меня там самогон… На свадьбу еду… Куда я без самогона?

— Не волнуйтесь, с ней всё в порядке.

— А с самогоном?

Лёва помедлил с реакцией, и я решила, что наблюдаю последние мгновения жизни водителя. Сейчас Лёва этого водителя разорвёт, задушит, откусит ему ухо, отрежет пальцы (что он там делает в таких случаях?). Но Лёва обернулся назад и посмотрел на меня. В темноте сверкнули белки его глаз.

— Всё в порядке с вашим самогоном.

Водитель удовлётворенно кивнул.

Лёва тяжело провёл рукой по лицу.

— А знаете что? — и неожиданно положил руку на тощее водительское плечо. — Едемте на ближайший милицейский пост!

Водитель помолчал, явно борясь с сомнениями.

— Не могу, извиняйте… Я с самогоном… Мне его сдавать никак нельзя, я на свадьбу завтра… Высажу я вас на перекрёстке, а? А там ехать кто будет, подхватят… А то я до своих доберусь и подмогу отправлю, а? Как там баба-то? Нормально ведь?

Лёва ещё подержал руку на его плече, сверля хищным взглядом смущённое водительское ухо. Потом с грустной улыбкой выпрямился.

— Впрочем, мы всё равно опоздали… Вези нас, друг, до Бекасова. Это по дороге. Два километра в сторону от шоссе. Сделаешь?

— Ну, сделаю… А что там, в Бекасове? Милиции нет?

— Нет там милиции. Там дачи.

Ах вон оно что. Мы едем к Лёве на дачу…

И поплыло вокруг меня, поплыло. Вверху плескались мутные воды самогона, сливаясь с чёрным слезящимся стеклом. Голоса вокруг стали волокнистыми, гулкими и объёмными… Мама… Как жить хочется… И как хочется выпрямить ноги…

— Ты не серчай, мужик… Я с самогоном… Чтоб столько нацедить, знаешь, какой срок нужен? Сахару мешок… Думаешь, я на сахарном заводе работаю?

— Не думаю…

Интересно, он меня хочет убить как свидетельницу или как «не справившуюся с обязанностями жены и соратницы»? Разница всё-таки есть… А может, он ещё и не убьёт меня? Зачем меня убивать? Я ничего у него не брала, даже не изменяла ему толком, кстати… Я — мать его ребёнка… Правда, он об этом не знает… Интересно, у меня будет мальчик или девочка? Хорошо бы мальчик. Ему не нужно будет краситься и рожать. А девочке, зато не надо в армию. А может, всё будет хорошо — я с ним поговорю, с Лёвой, честно и смело. Он поймёт. Добровольно сдаст себя… А девицы-парикмахерши каждую субботу с утра сдавали пивные бутылки, обнаруженные в их комнате… И бутылок всегда хватало на ужин в кругу носителей новых бутылок… Если Лёва — убийца, тогда кто же — Рушник? Инга Васильевна? Юлия Марковна расстроится, конечно… Странно, он убил парня, с которым много лет провёл в одной песочнице. Всё. Темнота…

Он нёс меня на руках. Я открыла глаза раньше, чем поняла, что происходит. Из моего кармана вывалилась железяка для драки, которую подарил Макс. Моё главное оружие. Я очнулась от шмяканья. Несколько долгих удивительных минут я молча пялилась в перевёрнутое вверх ногами небо. Потом услышала Лёвино тяжёлое дыхание-хрипение. Потом почувствовала под рёбрами и под коленками его стальные пальцы.

Пыталась в процессе повернуть голову — с таким же успехом я могла бы сейчас подтянуться на турнике.

Лёва почти бежал. Сильный, мерзавец, конечно. Но даже он не мог нести мои мясца долго и на такой скорости. Меня швыряло и подбрасывало, время от времени Лёва притормаживал и коленом подталкивал меня вверх.

Лёвина дача не у самой дороги. Нужно пройти лужок и, если тому предшествовал сильный дождь, размытую дорогу. Дождь предшествовал.

Он прижал меня бедром к косяку, а сам дрожащими руками начал искать в карманах ключ.

— Он у тебя всегда в заднем кармане, Лёва.

— Что?

— Бедро ушло в сторону, я грохнулась на крылечко и сверху надо мной склонилось потное Лёвино лицо.

— Ты что-то сказала?

Он затормошил меня, задёргал, ударил по щеке, второй раз. Больно.

— Больно! — заорала я.

Он улыбнулся и выпрямился, где-то в районе неба сверкнул ключами, отпёр дверь и только потом с молодецким кряканьем поднял вес снова и, внятно стукнув меня о косяк, поволок в дом.

Окончательно соображать я начала уже позже, когда услышала его полуфразу:

— …и я не мог бороться с этим, понимаешь? Я сражался со своей головой! Я посетил врача! Я привязывал себя к батарее, чтобы не идти туда! Но я шёл! Это был кошмар! Ты слушаешь меня? Понимаешь?

Судя по тому, что я сидела в кресле, накрытая пледом, и в руках у меня была бутылка кефира, слушала я давно, но понимать начала только сейчас.