Тамара Лисицкая - Двенадцать

Ах, Макс, знал бы ты…

— Я — феном вместо полотенца… Зачем тебе фен, кстати? Не похоже, что ты любишь причёсываться.

— Верно! Не люблю! (смеётся, кусает чипс) Я им, феном, носки сушу!

(Пожалей меня! Замолчи, проглоти этот чипс и прижми меня крепко-крепко!)

— Слушай, а зачем ты вдруг взял и решил меня привязать к этой… шкуре?

— А почему нет? Я вошёл. Ты спишь. Выражение лица мерзкое. Сначала хотел просто полить тебя из чайника. Потом пожалел диван. А потом решил привязать.

— А если бы я не проснулась?

— В смысле?

— Ну, спала бы до утра.

— На здоровье. Утром бы оценила мою шутку…

— И много у тебя таких развлекательных зон в квартире?

— Достаточно. Квартира большая, воображение у меня богатое, здоровье есть…

— Покажешь?

Он хитро улыбнулся.

— Экскурсию устроить? Или желаешь непосредственно поучаствовать?

Боже, если бы не мои ужасные, нерешаемые проблемы! Я бы флиртовала вот так бесконечно! Но стоило мне на секунду приятно расслабить мозг, как груз бед опять припечатал меня к земле. Будто ударило. Я молча встала и ушла на кухню.

— Ты что, обиделась? — крикнул вслед Макс. — Зря! Я совершенно не хотел! Если, конечно, тебе это кажется комплиментом.

Комплиментом для меня сейчас была бы констатация моей быстрой и безболезненной смерти…

Я посмотрела в окно. Четвёртый этаж… Открою раму, взберусь на табуретку. И всё. Больно, наверное. Но и так, как есть, продолжаться не может.

Я дёрнула ручку. Закрашено, и тысячу лет не распечатывали. В глубине души билась робкая мыслишка-надеждочка — а вдруг не откроется? Но ручка вздохнула и провернулась. Ещё усилие — и путь вперёд открыт. В лицо брызнул дождь и звук суровой соседской песни «Уходил парнишка… Говорил, прощаясь… Чтоб его дождалась… Сука…».

Если поют такие песни, то мне на этом свете делать нечего.

Я взобралась на подоконник и встала во весь рост. Окна здесь высокие, ничего не скажешь. Надо шагнуть…

Я посмотрела вниз — тёмный двор, только листья на уровне окна шелестят и дёргаются под дождём. Я даже не увижу, куда падаю. Вдруг там скамейка? Или мусорный контейнер? А вдруг я упаду животом вниз? Этому, который внутри, будет больно…

Сознание немножко аккумулировалось. Умирать расхотелось. ТАК умирать. Но и альтернатива не вырисовывалась. Так что я осталась на подоконнике. «Предала ты парня… А потом сказала… Я тебя любила…» — голосил чей-то голос.

Макс включил свет и, покашляв, спросил:

— Ничего, что я здесь постою?

Я не ответила. Странное дело: всё аналитически-контролируемое из меня испарилось, осталось только истерически-бабье… Непременно теперь шагну! Назло ему! Пусть смотрит! Сволочь!

Я решительно дёрнулась вперёд и задержалась на краю ровно на секунду. Макс этой секундой, слава богу, воспользовался. Он подлетел ко мне, схватил меня за рубашку одной рукой, а второй — за ногу. И рванул на себя. Красивого парения не получилось — ни в сторону двора, ни в сторону кухни. Я тяжело грохнулась на Макса, по дороге опрокинув табуретку и задев локтем стол. Сверху упал карниз. И, кажется, что-то, что раньше стояло на подоконнике.

— Довольна? — орал Макс, выбираясь из руин. — Идиотка! Психопатка! Зачем только я связался с тобой? Зачем?

Я грустно лежала на полу и смотрела в грязный потолок.

— У меня было столько вариантов! Миллионы девок звонили каждый день в редакцию! Почему мне попалась именно ты?

Я грустно лежала на полу и смотрела в грязный потолок.

— Я с горечью и возмущением вспоминаю тот день, когда пригласил тебя к нам в редакцию! Я жалею, что пригласил тебя на обед! Я ругаю себя за то, что остановил на тебе свой выбор!

Я грустно лежала на полу и… Что я слышу? Остановил свой выбор?

— Ты остановил на мне свой выбор? — я приподнялась на здоровом локте. — Что ты хочешь этим сказать?

Макс замолчал, застигнутый врасплох. Его волнующие, чувственные, прекрасные (о, где мне взять такую песню!) губы не успели сомкнуться, изогнуться и извергнуть очередную мерзость в мой адрес.

— О каком выборе ты говорил?

Он вздохнул, пожал плечами, встряхнул головой, поднял брови, закатил глаза и сел. Долго смотрел на меня. Видимо, выбирая доступную форму объяснения. Потом махнул рукой.

— Ну да, да… Признаюсь тебе, моя дорогая современница, что я влюблён в тебя практически с первого дня нашего знакомства. Но, поскольку чту традиции, я не стал вмешиваться и рушить твой брак. И не намерен делать этого и далее. Буду страдать на расстоянии, это меня облагородит. Вопросы?