Дарья Снежная - Операция Волчье сердце

— Ты что себе позволяешь?! — голос мой звучал ровно, с нужной долей гнева, льда и яда. Уникальное сочетание, личное достижение, никогда еще не подводившее. Рецептуру передам детям по наследству.

Лейт — массивная фигура со сжатыми кулаками, словно готовая к бою — при моем появлении как будто наоборот, успокоился. Плечи чуть опустились, выражение лица разгладилось. Он окинул меня коротким взглядом с головы до ног, шумно выдохнул и спросил так спокойно и невзначай, как спрашивают о погоде за окном.

— И когда ты собиралась мне сказать?

Может быть, по его голосу и нельзя было понять, как именно он воспринял новость – но вот выломанная дверь зато рассказывала об этом очень красноречиво! Мое милосердие меня погубит, надо было и правда гоблина убивать, а я «всего лишь» натравила на его лавку все известные мне проверки…

Вольфгер терпеливо ждал ответ, пока я проматывала это в голове и подбирала слова.

Когда-когда…

— Когда мы начнем разговаривать.

— А у тебя было подобное в планах? — хмуро и ядовито уточнил вервольф.

Я оскорбленно поджала губы.

— Представь себе, да!

А потом пересекла комнату, подхватила со столика блокнот, так и валяющийся на нем с того самого вечера, когда я узнала о ребенке, и торжественно вручила вервольфу доказательство. Сомневается он!

Он что думал, что я тут рыдаю в отчаянии? Что он одолжение мне своим визитом делает? Явился спасать девицу в беде? Обойдется. У меня все под контролем!

Вольфгер изучил мой список внимательно. Очень внимательно, и куда больше времени, чем нужно было, чтобы пробежать глазами несколько скупых строчек. А потом вдруг выдал, неожиданно тоненьким, кривляющимся голоском:

— Папа, папа, а как ты узнал, что у вас с мамой будет ребенок?

И сам себе ответил низким саркастическим басом:

— Мне дядя-гоблин сказал.

— А мама что в это время делала?

— А она тебе как раз другого папу выбирала!

Моя выдержка, и так изрядно потрепанная последней парой недель, треснула. Я вспыхнула и совершила то, что Элисавифа Алмия в здравом уме и твердой памяти не совершила бы никогда в жизни — бросилась на Лейта с кулаками. Я даже не благородную пощечину ему влепила, нет! Я просто замахнулась и принялась колотить по серой шерстяной — и свитер этот дурацкий опять! — махине, куда попаду — по груди, по плечам, по рукам, осторожно попытавшимся меня перехватить. Лупила самозабвенно, с полной отдачей процессу — за все.

И так увлеклась, что даже не заметила, как так получилось, что для размаха почти не осталось места и что я уже прижимаюсь к теплой шерсти щекой, и уже не столько бью ее, сколько царапаю, цепляясь, а моя макушка придавлена тяжелой головой, и по спине скользит ладонь, поглаживая меня, как кошку.

«Мерзавец! Свинья он, а не волк!» — подумала я и крепко зажмурилась, уткнувшись лбом в твердую грудь, пытаясь удержать слезы, но уже зная, что безуспешно.

А и пусть!

Не зашибу, так утоплю негодяя!

Негодяй топиться отказывался. Он обнял мое лицо ладонями, заставляя вскинуть голову, и поцеловал, не дав даже всхлипнуть. И я целовала его в ответ — привстав на цыпочки, прижавшись всем телом, вцепившись в него и чувствуя, как меня отпускает напряжение, поселившееся внутри, не дающее расслабиться ни на мгновение, с самого бала. Я таяла и плыла. И мне было хорошо. Так хорошо, как не было уже давно. А может даже и еще лучше, потому что теперь я окончательно понимала, насколько я по нему соскучилась. Насколько мне без него было плохо, больно и страшно.

И когда Вольфгер оторвался от моих губ, я не упала без сил от благодатной опустошенности и непривычной легкости во всем теле только потому, что он продолжал крепко меня держать.

— Первый пункт есть, второй есть, — произнес Лейт, изучая мое лицо, отводя с него волосы, зарываясь в них пятерней. — Давай с третьим разберемся. Ты выйдешь за меня замуж?

«Куда я денусь?» — обреченно проворчало подсознание.

— Нет, если ты собираешься жениться на мне только из-за ребенка, — отрезало сознание, которое я еще не до конца растеряла.

— То есть ты согласна «только из-за ребенка» идти замуж за любого, кроме его отца?! — возмутился Вольфгер.

Формулировка была интересная. Я покрутила ее, прикинула и твердо ответила:

— Да.

Вольфгер закатил глаза.

— Женщина, что у тебя в голове?

— То же, что и у тебя — мозги, — надменно отозвалась я. — И они мне подсказывают, что договорные отношения достаточно неплохая вещь, если разумно подойти к выбору партнера.