Елена Логунова - Собачье танго [litres]

Закружусь-ка я в вихре собачьего вальса!

Ночью мы с папулей прошлись по микрорайону и расклеили на столбах и заборах объявление о пропаже нашего четвероногого друга. За помощь в поисках собаки мы обещали вознаграждение, так что можно было не сомневаться, что звонки будут, но пока указанный для связи домашний телефон молчал.

В эфир местного радио и телевидения объявление уже, наверное, вышло – мой верный друг Макс Смеловский обещал, что поставит его в шестичасовые выпуски, – но редакции, куда будут звонить отзывчивые радиослушатели и телезрители, начнут работу только в девять утра.

Это не значило, что до тех пор совсем ничего нельзя сделать. Я подумала, что будет нелишним съездить к бывшему хозяину Барни-Гуси, как там его? Дмитрию.

Что ни говори, а переход собаченьки из-под его юрисдикции под нашу, семейства Кузнецовых, был осуществлен не вполне легитимно.

Да, я купила собаку за две тысячи рублей, но у кого? У алчной соседки, подобравшей пса в отсутствие настоящего хозяина. Что, если он вернулся, с потерей своей собаки не смирился, стал ее искать – и нашел?

Это было не так уж сложно, ведь у соседки имелся номер моего мобильного, а по нему при наличии определенной ловкости или известных связей можно «пробить» владельца и узнать его ФИО и адрес.

Кстати, а ведь соседка говорила, что этот Дмитрий сидел! Если у него криминальное прошлое, то можно предположить, что это именно он срезал песика с поводка тюремной заточкой!

Я потихоньку, чтобы не разбудить переволновавшихся и намаявшихся родных, выпила кофе, собралась и поехала к уже знакомому мне «немецкому» дому.

Адрес я помнила, и квартиру домомучительницы нашла легко, но беспокоить эту даму не стала. Она небось даже за нехитрую информацию запросит денег, и еще не факт, что скажет правду!

На лестничной площадке было всего две квартиры.

Я рассудила просто: домомучительница живет справа, значит, ее сосед Димка – слева. Определившись с квартирой, я внимательно, как настоящий сыщик, рассмотрела ее наружную дверь и ближние подступы к ней.

Определенно, в квартире жил собачник. Об этом говорили следы грязных лап на полотне двери, которую, наверное, отродясь никто не мыл, и отчетливый запах собачьей шерсти, исходящий от коврика.

Я чуть сдвинула его с места ногой и кивнула своим мыслям: ну, точно, из-под коврика давненько не выметался мусор, частично состоящий из черно-белой шерсти. То есть Барни точно жил именно в этой квартире. И хозяин его совершенно определенно не великий аккуратист.

Я приблизила ухо к двери и вдумчиво послушала тишину за ней. Тишина была плотная, ватная, неживая – не такая, как в доме, где есть люди. Утро уже покатило по накатанной колее, был тот час, когда граждане стряхивают с себя сон, зевают, шаркают тапками, пускают воду в ванной, включают голосистые чайники и бренчат посудой.

«Но не всем же нужно на работу к девяти», – напомнил мне внутренний голос.

Это было справедливое замечание. Вероятность того, что Дмитрий просто спит, не исключалась. Я посмотрела на часы, решила, что восемь двадцать – вполне подходящее время для начала нового дня, и придавила кнопку звонка.

За дверью раздался мелодичный перезвон, имитирующий перебор гаммы. Я прослушала этот музыкальный фрагмент от первой ноты до последней, выждала с полминуты и повторила нехитрое упражнение. Опять послушала ватную тишину. Предположила, что гамма на рояле – слишком изысканный и деликатный экзерсис, и добавила к нему соло на барабане, постучав в дверь сначала костяшками пальцев, а потом и вовсе кулаком.

– Грюк, бряк, звяк! – произнесла, открываясь, дверь рядом.

– Шо надо? – предсказуемо послышалось с соседского порога.

– Доброе утро! – Я развернулась к высунувшейся на площадку домомучительнице.

Выглядела она сокрушительно: в чем-то ярко-розовом с кружевами и с огуречными кружочками на глазах.

– Опять ты? – сняв и тут же схрупав овощную нашлепку с одного ока, сразу же узнала меня домомучительница. – Шо ты трезвонишь, нет там никого!

– А Дмитрий?

– А тю-тю Дмитрий! Смылся в неизвестном направлении!

– Давно?

– Да вот с тех пор, как ты приходила, не появлялся. А шо? Небось две тыщи за собаку вернуть хочешь? – Домомучительница сняла огуречный кружок со второго глаза, с удовольствием сжевала и его, смерила меня взглядом с пяток до макушки и помотала головой. – Даже не надейся, Димка такие деньжищи даже за своего любимого бобика не отдаст, он жлобяра редкий!