Дороти Кэннелл - Сплошной обман

— Вглядываться в человеческий разум — это все равно что вглядываться в магический кристалл, — медленно заговорила Шанталь. — Рискуешь увидеть то, что тебе не хочется видеть. — Она сложила руки, словно удерживая невидимый шар, и посмотрела на меня. — Недавно я сказала тебе, Тесса, что на твоей ладони отпечаталась буква "Г" и… смерть. Это было предчувствие. Конечно, буква "Г" могла означать мистера Гранта, но на твоей ладони было и другое — опасность, которая нависла над теми, кто связан с этим старым домом. Та карточная игра, которую я увидела в магическом кристалле, испугала меня не меньше. Это был подсознательный страх за тебя, Тесса, но его вытеснил страх за Гарри. Я боялась, что историю про "разбойника" не удастся скрыть.

Еще вчера я бы набросилась на Шанталь с кулаками, но сейчас… сейчас меня снедало любопытство. Чего же она испугалась на самом деле? И откуда ей известно так много?

— У меня нет ответов. — Шанталь потерла руки, словно пытаясь согреться. — Только вопросы.

Гарри взирал на нее с откровенным восхищением. Да, этот предатель к ней неравнодушен. Более чем неравнодушен. И разве он не говорил, что симпатия — наиболее важная сторона любых отношений?

— Какие вопросы, Шанталь?

Цыганка словно обратилась в прекрасную статую.

— Будет ли следующая жертва? И если да, то кто?

Спокойствие, с которым были произнесены эти слова, наводило ужас.

— Это настоящий кошмар, Шанталь, но, может, тебе удалось разглядеть в кристалле лицо убийцы?

Гиацинта говорила обыденным голосом, но ее серьги ходили ходуном.

— Я видела лишь свое собственное лицо, — безжизненно ответила Шанталь.

Гнетущую тишину в комнате нарушили хлестнувшие в окна струи дождя.

— Дорогая, ты и в самом деле так считаешь? — воскликнула Примула.

Гарри заерзал на стуле.

— Разумеется, нет! Что за несуразная мысль, будто Шанталь способна причинить кому–то вред.

— Меня не надо в этом убеждать, — ответила Примула с достоинством. — Я спрашиваю, неужели Шанталь считает, что следующая жертва — она?

Гарри вновь вжался в стул, а Гиацинта повернулась ко мне:

— Твоя очередь, Тесса.

Ее ярко–оранжевые губы раздвинулись в ободряющей улыбке, но в глазах застыл страх.

— Хорошо. — Я зажала кулаки между коленей. — Мои вопросы могут показаться пустяковыми… Почему при Энгусе не нашли часов? Кто запер меня в камине–тайнике? Почему Страш носит туфли Шанталь? Почему…

Какой бы тупицей я ни была, но спросить, кто взял мои часы, а потом вернул, затем взял мой браслет и не вернул, было совершенно невозможно. Ферджи наверняка сочла бы эти вопросы слишком бестактными.

— Что "почему"? — спросил Гарри. Тон был резок. — Договаривай, Тесс.

От его грубости я понеслась на всех парах:

— Откуда ты знаешь, что тетушки Энгуса живут именно в Данди? Он ведь об этом не упоминал!

Господи, зачем я вот так, при всех? Что мной двигало? Желание узнать правду или уязвить Гарри?

— Итак, я возглавляю твой список подозреваемых?

Он откинулся на спинку стула, скривив губы в подобии улыбки. Была ли боль в его глазах отражением моей собственной боли?

— Если вы собираетесь вцепиться друг другу в глотку, то мы ни к чему не придем. Тесса, когда тебя заперли в тайнике?

— Во вторник утром, — ответила я Гиацинте. Губы по–детски задрожали, и я уперлась взглядом в стол.

— Тогда я не нахожу никакой связи с мистером Грантом. Это все, конечно, неприятно, но дверь тайника часто заедает, и мы постоянно боимся таких происшествий. Правда, Прим?

— Это точно!

Неужели никто не спросит меня, что я делала в тайнике? Я должна была радоваться этой оплошности, но почему–то не радовалась. Я чувствовала себя виноватой. Мне следовало сказать, что я намеренно оставила дверь открытой, но язык не слушался.

— Что касается туфель Страша, думаю, он сам все объяснит, когда до него дойдет очередь. — Гиацинта говорила таким тоном, словно вела заседание правления общества садоводов–любителей. — О чем ты еще упомянула, Тесса? Ах да… об отсутствии часов у мистера Гранта. У кого какие соображения?

Что–то промелькнуло в глазах Страша — страх, любопытство? — и тут же исчезло. Лица остальных не выражали ровным счетом ничего. Я уже собиралась рассказать о страсти Энгуса к карманным часам, когда Гиацинта повернулась к Гарри.

— Ну, раз я взяла на себя роль председателя, то предоставляю слово тебе.

Гарри подался вперед и уткнулся подбородком в ладони.

— Я все думаю о мотиве. Если мы откажемся от версии, будто Шанталь совсем обезумела и мстит дому, который некогда дурно обошелся с ее народом. — Он ласково улыбнулся цыганке. Шанталь вдруг дернулась, и моя боль сменилась удивлением. Что это с ней? — Или версию о том, что Грант угрожал Страшу, явившись из его темного прошлого. Наверное, Страш когда–то ограбил галерею. Впрочем, такой мотив мог быть и у Клайда Дизли, и у Годфри Гранди. Один торгует древностями, а другой…