Оксана Обухова - Невеста по найму

Митяй шарил по замусоренному объедками столу, стоял спиной к сыщице. Сашок, получивший намек от главаря – «право первой ночи» принадлежит ему! – держался от соблазнительной жертвы поодаль.

– О, б…! – вскрикнул ёрник внезапно. – У меня ж зажигалка есть!

Сашок опустил руку в нагрудный карман расстегнутой на анемичном голом торсе рубашки. В тот же момент Дусины ноги врезались в копчик главаря!

Стоявший к Евдокии полубоком Сашок это движение увидел – на Дусю падал из окна лунный свет – но ничего поделать не успел. Его рука уже сжала в кармане зажигалку и застряла! Совсем как у мартышки, которую ловили при помощи орешка, засунутого в пустотелую тыкву. Напившийся водяры недоносок забыл разжать кулак, не смог его извлечь из узкого кармана, запутался в собственной рубашке и потерял на возню долю секунды.

Митяй рухнул на Сашка всем телом! Оба отморозка улетели в угол, со стола попадала посуда – в сарае раздался гром небесный!

Дуся вылетела из распахнутой двери, как торпеда. Дорога была открыта! Тихон еще только-только в дом вошел, вероятно, к кухне подходил.

Но Евдокия рисковать не стала. На грохот улетевшей вместе с отморозками посуды вполне могли выйти из дома оба урода. Дуся повернулась к крыльцу спиной и через картофельные грядки понеслась к невысокому штакетнику, отгораживавшему огород от скошенного колхозного поля.

Звуки погони раздались, когда Землероева уже карабкалась через ограду. Нежная ткань юбки зацепилась за торчащий обломок деревяшки, не обращая внимания на треск трущейся материи, Евдокия рухнула в крапиву. Вскочила! Понеслась вперед, через поле к темной полосе опушки! Сквозь ажурное плетение разодранных балеток в ступни впивалась колкая стерня. Ноги подворачивались на камнях и колдобинах, в спину били матерные выкрики.

Два мерзких вурдалака – Сашок и Митяй – мчались следом, общая догнать и руки-ноги вырвать!

Почему два подвыпивших ушлёпка остановились посредине поля, Дуся узнала довольно скоро. Добежав до леса, она юркнула за первую же сосну, оглянулась.

Митяй и Сашок, размахивая руками, словно ветряные мельницы, горячо и громко ругались. Спорили: сексуально озабоченный хохмач требовал догнать и наказать борзую суку за драчливость! Митяй предпочитал вернуться к макаронам, пока Тихон всю сковородку водкой не запил. Разыскивать в ночном лесу борзую девку – занятие надсадное. А водка стынет.

В результате матерных дебатов победа осталась за главарем. Повернувшись спиной к лесу, потирая правой рукой отбитый Дусей копчик, Митяй потопал к огороду. Сашок какое-то время постоял под лунным светом. Сплюнул через зубы в сторону леса и зашагал тем же курсом.

Евдокия смотрела им вслед до тех пор, пока не убедилась, что оба стервеца переползли через огород; прижалась спиной к шершавой сосне и съехала по стволу до земли. Заплакала. Тихонько, жалобно, вспоминая маму, папу, дорогого Паршина, любимую Синицыну, наверняка спокойно дрыхнувшую в чистой постельке…

Выплакавшись, заставила себя подняться. Уйти от места, где вбежала в лес. Кто знает, может быть, приняв на грудь, уроды вновь раздухарятся и отправятся искать сбежавшую девчонку?..

Шатаясь и почти падая, Евдокия брела по лесу вдоль опушки. Описывала полукруг по радиусу деревни, прикидывала, как быстро и на какой дороге покажется здесь кавалькада из автомобилей Миронова. (В том, что Саша приедет не один, Землероева почти не сомневалась.) По разумению, Дуся выдвигалась к различимой в предрассветном свете бетонке, что втекала в деревню со стороны, противоположной околице, откуда сыщица вошла в село примерно час назад. С той стороны дорога была грунтовая, с противоположной шла бетонная, значит, она и ведет к трассе, по которой едет помощь. Евдокия собиралась залечь под каким-нибудь кустом на обочине бетонки, выбежать навстречу первой же машине представительского класса…

Когда Дуся вышла к небольшой полянке с бревнами-сиденьями вокруг проплешины кострища, в лесу уже совсем рассвело. Евдокия заметила на краю поляны некое подобие шалашика, составленного из фанеры и ошметков шифера. Побрела туда. К убежищу.

В шалашике лежал прожженный в нескольких местах до земли матрас. Валялась дивно измочаленная диванная подушка – шалаш служил деревенской молодежи сексодромом (или дневным штабом для детворы, играющей в войнушку). В изголовье матраса разместился свернутый рулоном драный ватник. Дуся встала на карачки, заползла в шалашик и, улегшись на сырой матрас между прогоревших дыр, натянула на поджатые ноги телогрейку. Задрожала. Оплела колени руками. Приказала себе не разводить лишней сырости слезами.