Стас Иванов - Прячьтесь! Будет ограбление! [СИ]

— Вот теперь мы точно в полной жопе, — глядя на пустой и разломанные стулья, выдавил из себя Глебов.

— Ани тоже нет, — входя в комнату, сообщил Покровский.

С мрачным весельем Шутов провозгласил:

— Официально объявляю, что операция «компромат» с треском провалилась.

— И что теперь будем делать, Антон? — Гоша глянул на Шутова, как на последнюю надежду.

— Сваливать. Далеко и надолго. Другого выхода нет.

— Мы никуда не побежим! — Глебов протянул друзьям сценарий в папке файле, вытащенный из сумочки Амировой. — Ну… может, побежим. Но сначала выясним, что с Аней.

Взяв сценарий, Шутов пробежался взглядом по титульному листу, на котором было написано:

Дипломная работа, для фестиваля игровых фильмов, короткий метр.

Название: Карнавал обреченных, жанр — триллер, драма, криминал.

Автор — Шутов Антон, режиссер — Глебов Сергей.

В ролях — Георгий Покровский, Анна Амирова…

Продюсер — Валерий Амиров. Бюджет — 10000 у.е.

Он вынул один из листов.

— О да, это одна из моих первых работ, — прошептал Шутов. — Черт, какие отвратительные и наивные диалоги. Нужно переписать заново… Я не понимаю, что все это значит? Я точно не писал этот титульный лист. И почему два актера уже утверждены на роли? Что же это получается, съемки будут? И продюсер… папа Ани. Как-то все странно…

— Идиот! — кинул ему Глебов. — Это награда за нашу помощь! Это наш билет в большое кино! — Он схватился за голову. — Она хочет сниматься в своем первом фильме для фестиваля именно с нами. И даже все организовала. Она пришла, чтобы сообщить нам эту новость, а мы… мы… впутали ее в наши дела! Черт, эти два гада могут с ней сделать такое… А-А-А-А-А!

Наблюдая за мечущимся по комнате другом, Гоша констатировал:

— Кажется, он немного расстроился.

Шутов взлохматил волосы.

— Ладно, признаю, я был неправ насчет Аньки. Все-таки она прикольная и правильная девчонка. Гоша, гони телефон, который нам дал Давыдов. Будем спасать нашу прекрасную принцессу, пока наш принц, — он кивнул на Глебова, молотящего кулаками по дивану, — не принялся за нас.

— Уже что-то придумал? — обрадовался Гоша.

— Ничего я не придумал. Буду импровизировать.

Набрав единственный в книжке номер, Шутов приложил телефон к уху. Ответили очень быстро.

— А, ну привет, бандитики, — раздался наглый голос Давыдова.

— Кто звонит? — послышался приглушенный голос Синявкин. — Эти уроды? Дай сюда трубу!

— Девушка у вас? — в лоб спросил Шутов.

— У нас, у нас, — ответил Давыдов и тише, куда-то в сторону: — Аркаша, я сам поговорю с ними. Не лезь. — Голос снова стал громче. — Значит так, в семь утра будьте на пятьдесят первом километре московского шоссе. Там будет съезд. Проедете три километра по лесу и уведите старый домик. Будем ждать вас там. Вам ведь надо закончить вашу работу и подчистить все за собой, не так ли, бандитики? Сделаете все, и разбежимся по-хорошему. Если не придете, ну… всякое может случится. Из-под земли вас достану. Не я, так другие. Короче, вы меня поняли.

— Давыдов, что ты мутишь? — снова донесся голос Синявкина.

— Все, в семь утра на пятьдесят первом километре, — повторил Давыдов. — Не опаздывайте.

В трубке послышались короткие гудки отбоя.

Постукивая телефоном по ладони, Шутов мрачно сообщил:

— Парни, нам только что забили стрелку. И у меня такое чувство, что нас на ней будут жестоко мучить и убивать.

— Что с Аней?! — спросил взявший себя в руки Глебов.

— Говорит, что у них. Может, врет, может, нет. В любом случае, надо ехать и исправлять все наши косяки. Или Давыдов сам кончит банкира.

Александр Латихин, водитель, он же телохранитель Синявкина, был многом обязан своему шефу. Семь лет назад его, безработного инвалида-ветерана кавказской войны, буквально на улице подобрал незнакомый ему мужчина, когда он во время очередного приступа агрессии затеял драку с детьми гор и был арестован подоспевшим по вызову нарядом милиции. С появлением массивного мужчины представительской внешности, наблюдавшим за дракой и впоследствии отмазавшим его от ареста и неминуемого тюремного заключения, дела Латихина пошли в гору. Мужчина обеспечил его жильем, дал подъемные и так необходимую ему работу. Благодетель, святой — именно так думал Латихин о своем шефе и за него был готов убить любого. В связи с этим известие о том, что кто-то похитил и, возможно, пытал, его работодателя и близкого друга пробудило в Латихине давно уснувшую в нем ярость. Ведь если шефа не стало бы, что бы ему тогда пришлось делать? Куда податься контуженному ветерану без образования и с силиконовой, как настоящей, кистью-протезом? Снова жить на мизерную пенсию? Ну уж нет!