Антон Леонтьев - Ее настоящая жизнь

Нина ответила:

– О, как раз это! Месье Пуаро крайне вам благодарен. То, что звонка не было, это отлично, просто хорошо…

Но в распутывании клубка местных интриг ей явно не помогало.

И тут Нину осенило, и она любезно произнесла:

– А можете оказать месье Пуаро еще одну услугу и проверить еще один звонок? Клянусь, последний!

Босс телефонной компании благодушно заявил:

– Ах, ну конечно же!

Как хорошо, что в 1926 году никто и понятия еще не имел о защите данных и частной жизни клиентов!

Нина, глядя на подобострастно взирающего на нее подчиненного и чувствуя, что волнуется, отдала распоряжение:

– Проверьте, прошу вас, был ли звонок с узловой железнодорожной станции Кингз-Эббот в тот же день, пятницу, 17 сентября, в районе десяти вечера. И если был, то по какому номеру звонили?

Это должен был быть тот самый звонок, который и изобличал доктора Шеппарда как убийцу Роджера Экройда, – звонок уезжавшего на экспрессе стюарда трансатлантического парохода, сказавшего доктору, что ответа на переданную им пациенту записку не будет.

Что и позволило – в романе – доктору выдать этот звонок за звонок от Паркера и помчаться туда прятать в свой саквояж диктофон.

Диктофон с таймером, которого в 1926 году просто не могло быть.

Но, может, в 1926 году в ее мире, но не в этом?

Нина похолодела и от волнения, сама того и не заметив, сгрызла всю ужасную твердую сдобу, испеченную супругой босса телефонной компании.

– Вижу, мисс, вам понравилось. Если хотите, моя дражайшая вторая половина охотно даст вам рецепт этой выпечки…

– Всенепременно! – заявила Нина. – Месье Пуаро большой любитель эксклюзивной выпечки и будет крайне рад.

Хозяин кабинет зарделся от счастья.

Появился подчиненный, на этот раз снова с черной папкой, и Нина замерла от волнения. Он протянул папку боссу, тот же, даже не раскрывая, вручил ее Нине.

– Прошу вас, мисс Дорн! А моя скромная помощь в расследовании мистера Экройда будет потом упомянута в записках капитана Гастингса?

Капитан Гастингс, по крайней мере в романе, пребывал в данный момент на своем ранчо в Аргентине, но Нина не стала этого говорить, дабы не расстраивать славного человека, пусть и с женой, которая не умела печь.

Нина боялась заглянуть в папку. А что, если она все же увидит, что имел место звонок в коттедж доктора Шеппарда?

Звонок был, причем всего один , что с учетом позднего часа было неудивительно, но – и у Нины сразу отлегло от сердца – звонили отнюдь не в коттедж доктора Шеппарда.

И тем самым было документально доказано, что доктор Джеймс Шеппард не убивал Роджера Экройда.

Потому что без звонка у него не было алиби, но оно доктору и не требовалось, потому что Роджера Экройда убил кто-то другой.

Но кто?

Не исключено, что тот, кому и был сделан звонок с железнодорожной станции. Только, как убедилась Нина, это было не чье-то имя, ей знакомое, а название: аптека «Золотой клюв».

Кто-то в десять вечера звонил в аптеку?

И тут ее как током ударило.

Она извлекла из сумочки список звонков, последовавших вчера в «Три оленя». Причем так неудачно, что в спешке выронила на пол тунисский кинжал, изъятый ею из витрины в «Королевской лужайке».

Да нет же, марокканский!

Поймав изумленные взгляды обоих мужчин, Нина, ловко подхватив кинжал, элегантным жестом засунула его обратно в сумочку и пояснила:

– Крайне важная улика, которую я переправлю месье Пуаро!

Взгляд подчиненного остался скептическим, а вот взгляд босса при упоминании имени Пуаро сразу потеплел. Мысленно вознеся молитвы святому Эркюлю (есть ли вообще такой?), Нина развернула искомый список и убедилась: да, один из четырех звонков, которые поступили вчера в «Три оленя», тот самый звонок, когда кто-то, прикинувшись дворецким Паркером, выманил ее к церкви с явным намерением убить, последовал из аптеки «Золотой клюв».

Вывеска аптеки в Кингз-Эббот, куда Нина вернулась из Кранчестера, опять же на такси, в самом деле представляла собой огромный золотой клюв.

Заметив, что невысокий, облаченный в белый халат человечек с круглой лысой головой и в больших очках, явно аптекарь, обслуживает за прилавком почтенную пожилую матрону, Нина сделала вид, что изучает полки с пузатыми склянками, заполненными разноцветными пилюлями.

Когда посетительница наконец удалилась, аптекарь устремился к Нине, любезно приветствуя ее: