Дарья Калинина - Варенье из мухоморов [litres]

В таком же роде он выступал еще около четверти часа. Усевшись с важным видом в подобие кресла, которое ему придвинули его прихлебатели, Денис то и дело щелкал зажигалкой, при виде которой у Саши с Юлей отпали последние сомнения насчет степени его виновности. Этой зажигалкой была «Зиппо» с золотистым напылением и добродушной мордой сохатого на ней. Один из экспонатов коллекции Дениса, которую он собирал многие годы, как им потихоньку объяснили пленные.

– А у нас в Борках почему-то про такую его коллекцию никто из жителей и не слыхивал.

Пленников Дениса это совсем не удивило.

– Конечно, не слышали! Там же у вас отец Георгий всем заправляет, а поп категорически против курения. И всех тех, кто курит, считает великими грешниками, стоящими на краю пропасти. Вот Денис и боялся, что попу донесут о его увлечении.

– Ну и что?

– А то, что Денису, как любому гордецу, хочется казаться в глазах высших лучше, чем он есть на самом деле. Вот он от попа все свои темные стороны и держит в тайне, сам не курит и зажигалками не хвастается. А тут перед нами ему стесняться некого, кто мы ему? Перед нами можно хоть грязным бельем трясти, мы все равно ничего не скажем.

Саму проповедь о благом деле, которое они все совместными усилиями под патронажем опытного пастыря Дениса делают, Саша хоть и слушал впервые, но заметно заскучал уже через несколько минут. А уж остальные, которым приходилось слушать эту хвастливую болтовню своего рабовладельца явно не первый раз, и вовсе откровенно тосковали. Саша даже заметил, что многие зевают, но стараются замаскировать свои зевки.

Как вскоре выяснилось, за скуку на проповеди полагалось наказание, десять ударов розгой. Это считалось легкой провинностью, и после наказания провинившийся тут же возвращался к общему столу.

Пока же его вопли доносились с места, где проводилась порка, остальные угрюмо жевали поданную бабой Таней тушенку с пшеном.

– Как же надоело одно и то же жевать, – вздохнул кто-то. – Бабка, пирогов бы напекла, что ли?

– Можно и пирогов, – откликнулась баба Таня. – С той же тушеночкой хотите?

– Сама ешь.

– Тогда с грибками.

Все моментально оживились.

– Вот это дело!

– Тогда соберите мне завтра в лесу грибочков, я приготовлю.

Все взглянули на Дениса, от него зависело, быть пирогам с грибами или нет. Но Денис сегодня был в благодушном настроении. К тому же пироги с грибами никак не выбивались из общего графика перевоспитания попавших в его руки грешников. Грибы даже в монастырях уважают и в пост их едят, это общеизвестный факт.

– Быть пирогам! – постановил он.

– А кто собирать-то их станет?

– Сам соберу.

Любил Денис показать себя этаким смиренным пастырем. Вроде бы и наставляет заблудшие души на путь истинный, а сам им готов служить. Вот и грибов наберет, чтобы их порадовать.

Но мужики поняли намерение Дениса по-своему:

– Боится, что баба Таня бледную поганку ему в пирог сунет. Тогда и конец всем его нравоучениям наступит. Сам хочет грибы отобрать, никому не доверяет.

Так это было или иначе, но на другой день в полдень бабу Таню уже ждала полная доверху корзина грибов. И что это были за грибки! Все маленькие, крепенькие, с нераскрывшимися еще шляпками. Боровички, подосиновики, маслята. А уж сколько нашлось рыжиков – сладеньких, хрустящих.

– Лучший гриб – этот рыжик, – обрадовалась баба Таня. – Его и без отваривания прямо сырым есть можно. Помыть, порезать, маслицем капнуть, лучку сверху покрошить, такой салат получится, пальчики оближешь.

Рыжики пошли на салат. Но и обещанные пироги баба Таня тоже напекла. Большие, пышные, размером с блин, потому что жарила повариха их на сковороде, и каждому досталось по одной штуке. Пироги вызвали неподдельный восторг.

– Ох, и начинки не поскупилась, баб Тань!

– Где ты такую вкусноту стряпать выучилась!

– Ничего вкуснее в жизни не ел!

Пироги и впрямь оказались шикарными, а побаловаться вкусненьким, известное дело, всякий любит. И никак это не зависит от того, где и в каких условиях в данную минуту человек находится. И на полюсе, и на экваторе, и в болоте, и в пустыне – человеческий желудок всюду царь и господин. Накормишь его повкуснее да посытнее, и весело становится, настроение улучшается. И беда вроде бы уже не беда, и горе не горе.

После пирогов хорошо пошла даже надоевшая всем тушенка, про которую Юля выразилась в том смысле, что никогда в жизни больше не будет ее есть.

– И как она мне когда-то могла казаться вкусной! Невероятно!