Дарья Калинина - В стразах только девушки

– Но в хранилище дядя Сеня видел Паулу в руках у белой крысы в розовых тапочках.

– Может, это и была Наташа?

– Кто? Крыса?

– А что? Переоделась в костюм крысы, чтобы никто ее не узнал и не заподозрил, да и стащила Паулу!

– Но Паула тут!

– Правильно. Наташа ее и принесла. Типа прихватила с собой, чтобы домой к мужу не с пустыми руками возвращаться. Понимала, если Паула для Лидии имеет такое колоссальное значение, то Лидия и выкуп заплатит за возвращение любимой картины, памяти о дорогом папочке. Денег у Лидии куры не клюют, детей нет, куда их ей девать? Вот Наташа и придумала, как им с мужем разбогатеть.

– Но Наташа мертва.

– Может, нам это только показалось.

– Вы же нашли ее тело в капусте!

– Может, она сама туда спряталась.

– Хочешь сказать, что Наташа только притворялась мертвой?

– Могла.

– Зачем?

– Ну, мало ли с какой целью она пряталась в хранилище… может, ей было принципиально, чтобы Сергей не узнал, что она была там. Услышала, что он нас в хранилище ведет, заметалась туда-сюда, а деваться некуда. Залезла под капусту, да там и спряталась. Наверное, думала, что мы зайдем ненадолго, да и выйдем, но Сергей нас в хранилище запер. Что ей было делать? Либо рассекречиваться и провалить все дело, либо продолжать прятаться в капусте. Вот она и выбрала второй вариант.

– Но когда вы ее случайно нашли, она не двигалась. Ты сама это сказала!

– Да, Наташа была холодной и бледной, и лежала под кочанами капусты, словно неживая, но могла и притворяться. Не так уж и трудно прикинуться трупом. Лежи себе, не шевелясь, и порядок. А что Наташа холодная была, так в хранилище царит жуткий холод. Если Наташа провела там без движения хотя бы несколько часов, то обязательно бы похолодела. Мы и сами рук-ног почти не чувствовали, если бы не дядя Сеня, которому вздумалось проведать дорогую племянницу, мы бы вообще могли там окочуриться.

– Считаешь, она после вашего ухода могла выбраться из капусты, перевоплотиться в крыску в розовых тапочках, достать откуда-то заранее украденную и припрятанную Паулу, потом вторично приголубить родного дядюшку, некстати вздумавшего проявлять заботу о пропавшей племяннице, лопатой по затылку. И когда дядя Сеня затих, Наташа дождалась возвращения Сергея, которого и убила недрогнувшей рукой. Ну а потом сбежала, забрав Паулу и оставив родного дядюшку приходить в себя на ледяном полу.

– Сложновато, согласна. Но ведь возможно?

– Да и роста Наташа подходящего.

– Что ты говоришь? – удивился Ярик.

– Мы же с ней встречались, – кивнула Анжелика. – Она как раз выше меня на голову. То есть того роста, которого должен был быть преступник.

– Интересная петрушка. Но все говорят, что она любила Сергея.

– Вчера любила, завтра разлюбила. Она и замуж за Федора вышла вроде как по любви, а потом заявила, что это была ошибка. Может, она и к Сергею также стремительно охладела.

– В любом случае Наташа богатеть вместе с Федором не собиралась. Ей на родного мужа наплевать было. Он тут спивался да потихоньку с ума сходил, а ей и горя до этого не было.

– Но Паулу она притащила сюда, в этот дом.

– И огурцы! Зачем?

– С огурцами все просто, – отмахнулся Саша. – Взяла, чтобы угостить мужа.

Почему-то Анжелике упорно не давала покоя эта банка с огурцами. Что в ней было такого особенного, что цепляло внимание девушки? Плевать Наташе было на мужа. Не стала бы она тащить тяжеленную литровую банку, чтобы порадовать Федора закусью. Да и не говорил он о том, чтобы Наташа появлялась. Или она принесла и оставила банку с огурцами тайком? И Паулу тоже спрятала в доме мужа тайно от всех?

От всех этих вопросов мозг у Анжелики просто закипел, того и гляди, взорвется. Срочно надо было переключиться на что-то другое.

И Анжелика спросила:

– Ты говорил, что с картиной что-то не так. Что именно?

– Да! – спохватился Саша. – Посмотрите!

Он перевернул Паулу, снял заднюю фанерку, и все увидели, что с изнаночной стороны на картине ничего нет. Ни значка, ни буковки!

– А где же записи с цифрами, о которых говорил дядя Сеня?

– В том-то и дело! Их нет! Верней, их уже нет!

И Саша наклонил полотно, чтобы на него падал свет.

– Видишь, вот тут во всех четырех углах полотна с изнаночной его стороны явно видны следы клея. И даже прилипшие остатки бумаги виднеются. От времени бумага уже вся пожелтела, так что я заключаю, к изнанке Паулы был приклеен какой-то лист, на котором содержались инструкции или что-то вроде того. Но недавно эту бумагу сорвали, хотя она продержалась на своем месте лет двадцать, никак не меньше.