Татьяна Луганцева - Запутанная нить Ариадны

— И что вы сделали? — спросила Ада.

— В смысле? Вы про эту глупую записку? Да ничего, конечно. Выкинула, да и все. А что, нельзя было? Или что-то случилось?

— Нет, ничего… — ответила Ада, и разговор с Галиной сошел на «нет».

Когда Карасёв и Аделина вышли из салона, Дмитрий первым делом спросил:

— Ну и как я? Ты решила пожертвовать моей красотой ради разговора с Галей. Это хоть стоило того?

— Стоило! А насчет твоей красоты впервые слышу. Обещаю, что присмотрюсь повнимательнее.

— Все-таки ты язва.

— Есть немного, — согласилась Ада.

— Я сейчас подумал…

— О чем? — посмотрела на него Аделина.

— А чего мы пристали к этим запискам-то?

— Как чего? Теперь мы знаем, что записка была не одна.

— А если бы шубку купил какой-нибудь хирург, ты меня сейчас отвезла бы на операцию? — уточнил Дмитрий. — Аппендицит там или еще что…

— Кончай болтать глупости. Я думаю, что человеку очень худо было, если он во всю одежду распихал эти записки…

— Или психически нездоров, — добавил Дмитрий. — Мы же можем все узнать не таким окольным путем. Ты сама сказала, что знаешь эту актрису.

— Знаю, но не настолько, чтобы иметь ее координаты.

— Тогда позвоним Петру и попросим узнать все об этой актрисе.

И он набрал номер Чехова. Разговор состоялся короткий. Убрав телефон в карман, Дмитрий вдруг засмотрелся на Аделину.

— Ты такая красивая! — протянул он.

— Спасибо, я знаю.

Карасёв усмехнулся.

— Погода-то какая хорошая. Пройдемся по скверу в ожидании новостей.

Минут через пятнадцать Дмитрию пришла эсэмэска.

— А Петя — молодец! Зря времени не терял. Итак, Рудь Маргарита Григорьевна, тридцать семь лет, работает в частном театре «Модерн» под руководством режиссера Валерия Осокина, заслуженного деятеля искусств, между прочим.

— Уже? — спросила Ада.

— В смысле? — не понял Дима.

— Валерку я тоже знаю со студенческих времен. Бабник, пройдоха и пьяница. Ни одной вечеринки без него не проходило. Надо же, заслуженный деятель искусств! С ума сойти! Да, выпала я из театральной обоймы, ни с кем не общалась, ни за кем не следила. А оно во как!

— А тебя ничего не смущает? — спросил Дмитрий. — А именно то, что Рудь Маргарита Григорьевна жива и здорова. Значит, все эти записки не более чем бред. Финита ля комедия, как говорится.

— А я вот поеду в театр и спрошу у нее лично, — сказала Аделина.

— Все-таки не можешь угомониться.

— Дим, езжай в офис! Я поговорю с Марго и приеду в агентство.

— Хорошо. Ты же все равно не успокоишься.

Не успел Дмитрий войти в офис, как Петр радостно ему сообщил:

— Андрей раскрыл дело!

Дмитрий осмотрелся. Все столы были сдвинуты, на них стояли бутылки с вином и водкой разной степени наполненности. Ворошилов сидел на диване в обнимку с каким-то мужиком и пел песни.

— А что тут происходит? — спросил Дима. — Мы открылись во второй раз?

— Отмечаем первое дело, которое принесло деньги! Клиент угощает, — шепнул ему на ухо Петр.

— А вот и наш шеф! Познакомьтесь! Дмитрий! Юрий! — заметил его Андрей.

Мужчина с внушительным животом кинулся к Карасёву на шею и чуть не сбил того с ног.

— Ложкарев. Юрий Ложкарев. Спасибо большое! Такие люди! Такая обстановка!

Дмитрий отстранился от него.

— Вы успокойтесь, я пока не в курсе.

— А уже все решено! Это ваши сотрудники? Такие душевные люди! — И мужчина ринулся к дивану, где его с распростертыми объятиями ждал Андрей.

Дима понял только одно: Петр, Андрей и неизвестный ему посетитель были абсолютно пьяны. Поэтому и находились на одной волне.

— Димон! — Ворошилов попытался изобразить на пальцах какую-то фигуру, но ему это не удалось.

— Понятно, — вздохнул Карасёв. — Ну что, Петя, наливай! Я должен стать таким же, а потом вы мне объясните, что происходит.

Петя тут же выполнил заказ, подав шефу грамм двести водки и кусок пиццы, с которого, словно гирлянды с елки, тянулись нити сыра.

— Давайте, мужики! А то одна ласточка упорхнула, видишь ли, в театр.

— Ты о ком? Какой театр? — не врубился Андрей.

— Да все понятно с тобой, шеф! — махнул рукой обычно спокойный Петя. — Все беды от баб! И эта наша Ада… Хотя без нее скучно и безрадостно. Никаких картин не надо, вот входит она — и все! Понятно, что «Весна» Боттичелли пришла! Красива до одури!

— Ты поаккуратнее с выражениями! Давай-ка не будем обсуждать хотя бы наших сотрудников, — пресёк его Дмитрий и, выпив водки, подсел к Ложкареву. — И что за дело мы тут открыли и закрыли?