Дарья Калинина - С милым и в хрущевке рай

Так верить или не верить словам Ящера насчет заключения ДНК-экспертизы?

– Поди знай, чьи там были использованы материалы. Вряд ли в заключении написано мое имя с отчеством и фамилией.

Можно было, вообще-то, и не верить. Ведь Ящер уже соврал ей один раз. Но, с другой стороны не производил Ящер впечатления человека, которому ложь дается легко и который часто к ней прибегает.

Дома Стеша первым делом достала их семейные альбомы и стала перебирать старые, местами уже пожелтевшие фотографии. Некоторые из них были еще черно-белыми. Глядя на собственную лопоухую рожицу с покрытыми редкими волосками черепом, Стеша улыбалась. На фотографиях ей было сначала несколько недель от роду, потом несколько месяцев, потом лет.

Когда Стеша появилась на свет, обезумевший от привалившего ему счастья папа купил фотоаппарат «Зенит» и потом целыми днями увлеченно щелкал Стешу и маму. Затем Стеша подросла, и фотографий стало еще больше. Папа брал с собой фотоаппарат и на прогулку, хватал он его и дома, если видел, что дочка делает что-то достойное памяти в веках. Отщелкав одну пленку, папа запирался в ванной комнате и в красном свете возился с проявителем, закрепителем, красным светом и прочими интересными штуками. Фотографии у него получались не всегда четкими, иногда кадр оказывался как бы под углом, но это было совершенно не важно. И, просматривая старые фотографии, Стеша думала о том, сколько же папиной любви было отражено в этих снимках.

– Нет, не верю, что меня снимал чужой человек. Папа меня любил, я не могу в этом ошибаться!

И разве стал бы чужой человек возиться и играть со Стешей, например, в тех же индейцев? Разве стал бы он прятаться с ней под столом, накрыв его с четырех сторон одеялами, так что получался настоящий индейский вигвам, в котором они со Стешей ели черный хлеб и пили – папа жигулевское пиво, а Стеша молоко. Только папа позволял ей пить молоко прямо из бутылки, и Стеша охотно пила, такое молоко ей даже нравилось.

А вот мама, которой всюду мерещились вредоносные бактерии, мечтающие наброситься на ее драгоценную дочь, даже бутылочное пастеризованное молоко упрямо кипятила, и на нем образовывались противные желтые пенки. Став взрослой, Стеша поняла, что жирные пенки на остывшем и постоявшем в холодильнике молоке – это самая вкусная штука. Своего рода сливочная корочка, которая, размякнув от влаги, становилась настоящим лакомством.

Вспомнив своих родителей, вспомнив, как они тряслись над ней, как волновались за нее, как суетились вокруг своего единственного цыпленка, Стеша никак не могла поверить, что у родителей была от нее какая-то тайна. Оба казались в своей родительской любви совершенно естественными и счастливыми.

– А свидетельство о браке! – осенило Стешу. – Что с ним?

Она быстро нашла нужный документ и жадно вгляделась в дату заключения брака. На сердце у нее тут же полегчало. Оказывается, ее родители поженились еще за девять лет до ее рождения.

– Ну все ясно! – рассмеялась Стеша. – Это какой-то розыгрыш. Мама вовсе не была несчастной брошенной беременной, которую подобрал мой добрый папочка.

Но тут же Стеша напомнила самой себе о такой штуке, как супружеская измена. Она существует, никуда от этого факта не денешься. Мужчины изменяют женам, жены мужьям. Что, если и у мамы случился роман? Конечно, трудно себе предположить, чтобы ее мама, беззаветно любящая мужа и всегда смотревшая на него верными и преданными глазами, вдруг взяла бы и ему изменила, но чего только в жизни ни случается.

Вдруг маме надоело быть верной и преданной, а захотелось быть ветреной и распутной? Ну хоть на немножечко. Хоть на десять минут. Да для такого дела у иных мужчин и минуты хватит. Тогда ребенок, то есть она, и впрямь мог родиться от другого мужчины. А папа… папа об этом даже мог и не знать.

И Стеша вновь принялась рассматривать фотографии. Похожа она на своих родителей или не похожа? Вот что ее теперь интересовало. Иногда ей казалось, что похожа, особенно на отца, иногда – что нет. Ясности никакой не было, а так хотелось, чтобы была. За этими сомнениями Стеша совсем растерялась. Рука девушки потянулась к телефону, чтобы взять и позвонить тете. Но, вовремя вспомнив, что врачи в больнице запретили тревожить больную до утра, Стеша руку отдернула.

Но все-таки Стеше было нужно с кем-то поговорить. Перебрав в памяти всех маминых подруг, она позвонила тете Лоре, самой старой подруге своей мамы, с которой мама училась еще в школе. Но тетя Лора хотя звонку Стеши и обрадовалась, но услышав, о чем интересуется девушка, возмутилась: