Наталья Александрова - Вставная челюсть графа Дракулы

Леня Маркиз, не уверенный в благоприятном исходе этого преследования, кратчайшим путем устремился на вокзальную площадь.

Хозяин овчарки, услышав доносящийся с улицы грохот, выбежал из бистро, дожевывая на ходу гамбургер, и бросился к своей собаке.

Овчарка смотрела на него большими выразительными глазами, всем своим видом показывая, что она не виновата в происходящем вокруг беспорядке. А куда девался ее поводок — этот вопрос тоже не к ней. Сосиски в тесте, которые могли бы послужить косвенной уликой ее причастности к происшествию, уже давно были съедены.

Тем временем на привокзальной площади разворачивались другие, но не менее драматические события.

По площади, неуклюже переваливаясь и громко всхлипывая, брела крестьянка неопределенного возраста, облаченная в короткий тулуп с торчащими из него клочьями овчины, перепоясанный потертым кожаным ремешком. Голова ее была обвязана клетчатым шерстяным платком, закрывающим почти все лицо, из-за чего и было трудно определить возраст приезжей. Довершали ее облик стоптанные валенки и зажатый в руке узелок.

Поравнявшись с здоровенным небритым мужиком, который настороженно осматривал припаркованные на площади машины, крестьянка осторожно подергала его за рукав и, еще раз для верности всхлипнув, проговорила:

— Дядечка, а дядечка!

— Чего тебе? — недовольно отозвался детина, пытаясь выдернуть рукав и неприязненно покосившись на дочь полей. — Иди куда шла! Я не подаю! Сама на жизнь зарабатывай!

— Дядечка же! — повторила крестьянка, кулаком размазывая по лицу грязные слезы и не выпуская рукав громилы. — Ну дядечка же!

— Тоже мне, племянница нашлась! У меня такие племянницы на цепи сидят, в будке спят, на луну воют!

— Ой, дядечка, да ты меня послушай! У вас тут все городские такие вредные? Обидеть темного человека ничего не стоит! Я вот корову продала, и морковь продала, приехала к вам в город, мне тетку повидать надо, тетка у меня тут, в городе вашем живет…

— Да отстань ты от меня со своими коровами и тетками! — огрызнулся мужик, пытаясь вырваться. —Только мне и дела тебя слушать!

— Хотела я до тетки на машине доехать, а то я дороги-то не знаю, а на машине-то оно сподручнее, и как раз мужчина ко мне подошел, приличный такой, вроде как вы, сразу видно, что городской…

— Ну? — небритый мужик неожиданно заинтересовался.

— Да только я хотела к нему в таратайку сесть, он мне тут и говорит, что возьмет с меня сто этих… как их… баксов, а я энтих ваших баксов и в глаза-то никогда не видала! Темного человека, конечно, всякий обидеть может… — и крестьянка снова начала всхлипывать.

— А ну, погоди! — остановил ее мужик. — Какая его машина?

— А вон та, дядечка! — крестьянка с готовностью указала на стоящую неподалеку темно-зеленую иномарку.

— А сам-то он где?

— А он, дядечка, как я сказала, что баксов-то никаких не знаю, и что отродясь их не видала, очень на меня наругался и обратно на вокзал пошел, пойду, говорит, других пассажиров искать, которые нормальные, у которых капуста имеется… а то, говорит, я с тобой, дура деревенская, только время зря потерял, а причем тут капуста, я и вовсе не понимаю, — и она снова принялась размазывать слезы по щекам.

Небритый мужик скрипнул зубами, сбросил со своего рукава руку крестьянки и негромко проворчал, как ворчат крупные злобные собаки перед тем, как броситься в драку:

— Значит, бомбит на моей территории? Умнее всех себя считает? Ну, я ему устрою, мало не покажется! — и мужик зашагал в сторону вокзала.

— Ты уж ему скажи, дяденька, что нехорошо темного человека обижать! — крикнула вслед ему крестьянка.

На площадь, сильно хромая и пряча что-то громоздкое под темной курткой, вышел мужчина. Видно было, что он от кого-то убегает, и при этом старается не привлекать к своей особе внимания. Оглядевшись по сторонам, он перебежал открытое пространство и юркнул в салон темно-зеленой «Хонды». Переведя дыхание, он бросил на пол странное устройство, напоминающее то ли складной телескоп, то ли мясорубку, накрыл этот предмет ковриком и включил первую передачу. — Но как только он собрался отъехать от тротуара, прямо перед ним остановился видавший виды «Уазик» с заляпанными грязью номерами. Вездеход встал так, что выехать со стоянки было решительно невозможно. Мужчина в темно-зеленой машине попытался сдать назад, но там невесть откуда взялась старенькая «копейка».

Мужчина приоткрыл дверь и окликнул водителя «Уазика»: