Дарья Донцова - Улыбка 45-го калибра

– Увольте, – морщит нос свекровь моей подруги Антуанетты, когда та робко просит маман приглядеть за Полем, пока она сбегает за булочками, – это твой сын, я своего уже воспитала, если желаешь таскаться по лавкам, найми няню.

Дама, вышедшая из своей квартиры, выглядит точь-в-точь, как свекровь Антуанетты. Сухонькая, маленькая, в ярко-голубом свитере и черных бархатных брючках.

– Вы ищете Любу Ракитину? – спросила она.

Я кивнула:

– У меня был записан этот адрес, пришла, а хозяйка квартиры такая неприветливая.

– А зачем вам Люба? – продолжала любопытствовать бабуся.

Я уже хотела было соврать, что работаю в поликлинике врачом, но тут бабушка продолжила:

– Небось тоже денег ей в долг дали?

Я кивнула.

– Если не секрет, сколько?

– Три тысячи.

– Ох, милая, плакали твои денежки, – запричитала старушечка, – заходи скорей. Меня Евгения Львовна зовут, а тебя как?

– Даша, – ответила я, протискиваясь в холл, забитый мебелью.

Одних только секретеров тут стояло три штуки. А еще комод, вешалка, шкаф и какие-то изогнутые непонятные штуки, похожие на кресла без спинок или на пуфики с ручками.

– Садись, – подтолкнула меня к одному из них Евгения Львовна. – Зачем же такую прорву денег давала? Неужели не видела, с кем дело имеешь?

Я вздохнула.

– Она казалась очень приличной, паспорт показала с пропиской. Всего-то и просила на месяц.

– Э, милая, – усмехнулась Евгения Львовна, – аферистка она. Вот на тебя сейчас Ниночка налетела…

– Кто?

– Ну Нина, из двенадцатой квартиры.

– Очень нервная женщина!

– Сама посуди, каково ей приходится. К ней уже добрый десяток человек приходили Любку искать. И все поголовно твердят: «Где деньги?» Ей тут такие сцены закатывают! Один мужик дверь бритвой изрезал, другой милицию вызвал и вопил: «Немедленно арестуйте ее за мошенничество».

Я тяжело вздохнула:

– Одно слабое утешение: не одна я такая дура, что Ракитиной поверила.

– И, милая, – усмехнулась Евгения Львовна, – тут полподъезда таких. Люба-то квартиру эту продала. После смерти матери она сильно нуждалась, вот и пошла на такой шаг. Никому ни слова не сказала. А в день отъезда прошлась по подъезду да и настреляла у людей денег. Понемногу, правда, но небось хорошая сумма получилась. У меня вот не попросила, наверное, все же совесть имеет. Мы с ее матерью дружили, в гости друг к другу по-соседски бегали, вот и решила меня, старую, не лопоушить. За что я ей благодарна.

– Вот беда, – пробормотала я, – где же ее теперь искать?

– Замужем ты? – вдруг полюбопытствовала старушка.

– В разводе.

– И детки небось есть?

– Двое, – вздохнула я, – мальчик и девочка.

Вот ведь какая интересная вещь получается. Сказала абсолютную правду: я действительно не имею супруга, и двое отпрысков налицо. И вот, услыхав эту информацию, Евгения Львовна тут же решила, что перед ней тетка, с трудом поднимающая в одиночку ребят, и сочувственно улыбнулась. Давно поняла: собеседнику нужно дать о себе лишь самые краткие сведения, остальное он додумает сам.

– Вот что, – пробормотала бабуся, – еще полгода тому назад Люба жила в Крылатском. Пиши адрес. Но не знаю, там она сейчас или уехала.

– Спасибо, – чуть не закричала я от радости, – ну какое огромное, невероятное спасибо!

– Ладно уж, – отмахнулась Евгения Львовна, – в другой раз думай, с кем дело имеешь!

Я выскочила на улицу и обнаружила, что в «Пежо» буквально разрывается мобильный.

– Зачем покупать сотовый, если ты не отвечаешь на звонки? – гневно заорала Замощина. – Ну-ка скажи, который час?

– Можно сто набрать, – не утерпела я, – быстрей узнаешь.

– Мне желательно от тебя это услышать!

– Ну, половина девятого, а что?

– То, что ты должна была в семь забрать нас с Масиком из Измайлова, куда переехала выставка.

– Я?!

– Кто же еще? Моя машина на приколе, а детки твои жутко нелюбезные, прямо так и заявляют: «Мы работаем, нам некогда». Между прочим, отсюда до Ложкина всю тысячу рублей запросят. Мы уже устали, есть хотим, ну сколько можно…

Она зудела и зудела, как жирная осенняя муха. Тяжело вздохнув, я развернулась и порулила за Риткой. Меньше всего мне хотелось двигаться в этом направлении, куда более интересно было бы отправиться в Крылатское. Но, проклиная себя за мягкотелость, я подъехала в полдесятого ко входу в парк.

Ритка стояла там, держа в руках перевозку. Всю дорогу до Ложкина она ругала меня всеми известными ей плохими словами. Спать я отправилась без ужина – мне не хотелось сидеть за одним столом с Замощиной. Поэтому шлепнулась на кровать и тут же заснула.