Маргарита Южина - Позади на лихом коне

– Верни «картошку» немедленно! Так и знай, завтра нажарю котлет и обваляю их в детской присыпке!

– Марк, может, сегодня в «Янтарь» сходим? – вдруг предложил Лодовский брату.

– С чего бы это? Какие такие радости обмывать?

– Сегодня у твоей теперешней жены… у Анисьи, тьфу, черт, у Таисии, ну у Тайки, сегодня день рождения.

– Да вы что?! Решили меня доканать?! – взорвался Касаров и обессиленно плюхнулся в кожаные объятья дивана. – Нет! Мне кажется, она никогда отсюда не исчезнет. Вот уже и дни рождения ее стали праздновать, через пять месяцев годовщину нашей свадьбы отметим, а там и до серебряной рукой подать.

– Да не-е-ет, до серебряной ей не дожить.

– Кому? Ей? Это я не доживу, а она будет в добром здравии, будь уверен. Вон уже как прочно обосновалась! Я уже и сам не знаю, кто у кого проживает.

– Дорогие мои мужчины! – появилась в дверях как ни в чем не бывало торжественная Тайка в светлом легком костюме. – Я хочу пригласить вас на вечернюю прогулку по городу. Я надеюсь, в день рождения я имею на это право.

– Ну вот, полюбуйся. А я тебе что говорил? – перекосился Касаров. – Теперь она о своих правах заговорила. А завтра она тебе, Лодовский, расскажет о твоих обязанностях!

– Почему это мне? Ты – супруг, поэтому и все обязанности тебе выполнять. Супружеские! – не удержался Лодовский.

– Но-но-но! – строго прервала Тайка. – Так что, мы едем? Я хочу себе подарочек сделать.

Геннадий Иванович Алехин разложил свои чресла на новенькой софе и взирал на страдания мексиканского Хуанито. Супружница сидела тут же и время от времени прикладывала подол халата к глазам – фильм был жалостливый. Слезы она запивала баварским пивом и закусывала креветками. Всю эту благость нарушал двухмесячный щенок ротвейлера, который залазил лапами на покрывало или тянул за носки счастливого хозяина.

– Что ты с ним церемонишься? Отшвырни ногой! – недовольно посоветовала милая дама. – Больнее врежешь, злее будет.

Алехин прилежно исполнил указание, и щенок с обиженным видом приземлился в углу. Раздался звонок. Так требовательно мог звонить только великовозрастный сынок молодухи.

– Иду-у ! Иду-у! – ласково заверещала она и, открыв двери, поперхнулась. В прихожую, невежливо отстранив хозяйку, уверенно вошли трое – двое рослых, плечистых мужчин и женщина в светлом одеянии. Хозяйка не сразу узнала в гостье свою прежнюю соперницу. Судя по поведению, намерения у вошедших были серьезные. Гости вошли в комнату, и женщина, по-свойски усевшись в кресло, с кривой улыбкой уставилась на оробевшего Алехина. Геннадий Иванович, в отличие от супружницы, не только сиюминутно узнал бывшую жену, но и прикинул, в каком достатке она теперь проживает. Ишь как выглядит, а поговаривали, что пропала без вести.

Тайка вытащила из сумочки на столик пистолет, ручку и листок бумаги.

– Ну что, ненаглядный, как жизнь спокойная? – вкрадчиво запела она. – Что, прослышал, небось, что сгинула я, и успокоился, верно? Да ничего, ты отдыхай, заплатишь за хоромы, и дело с концом. Я тут вот что решила, я у этих дяденек займу долларов сантиметров несколько – блажь у меня завелась в Швейцарию съездить, а ты, золотой мой, этот должок им отдашь. Тебе же все равно кому отдавать – мне или им. А вот и бумага с ручкой, ты сейчас расписку напишешь. Да не трясись ты так. Ребятки с мордобоем будут приходить регулярно, один раз в неделю.

– Но я не брал у них никаких денег, я же ничего не сделал, – заблеял «золотой».

– Так я и говорю, что ты не брал, это я возьму. Тебе только отдавать придется. Вот и напиши с чистым сердцем, как ты взял у Деминой Таисии Игоревны… да пиши-пиши, не стесняйся, сумму я тебе скажу. Сегодня какое число?

– Двадцатое июня, – бесстрастно подсказал Лодовский.

– Ну вот, значит, пиши, что обязуешься выплатить двадцать седьмого июня всю сумму Сидорову Ивану Ивановичу, это ему, – указала Тайка на Лодовского.

– Почему ему? Я лучше тебе заплачу, – еле слышно бормотал Алехин.

Тайка уставилась на бывшего мужа и страшно зашипела:

– А меня, Геночка, уже нет! Я бросилась с моста, когда от вас возвращалась.

Алехин от ужаса даже не дышал, Касаров всерьез испугался, что мужик закатит глаза и с миром упокоится, не дожидаясь двадцать седьмого числа.

– Пиши, – подтолкнула Тайка к Алехину ручку и бумагу.

Гена вздрогнул, как от хлыста, и быстро-быстро нацарапал все, что ему продиктовали.

– Ну вот, – усмехнулась Тайка и обратилась к Лодовскому: – С сегодняшнего дня этот клиент у вас на счетчике. Или вы, Геннадий Иванович, способны сиюминутно рассчитаться с долгами?