Маргарита Южина - Двуликая особа

То, что он увидел, потом еще очень долго снилось ему ночами.

На белой площадке две здоровые лохматые собаки точно тряпичную куклу таскали и разрывали окровавленное тело. Вместо лица зияла сплошная кровоточащая рана, одежда была разорвана в клочья, а псы все таскали и таскали уже послушное тело по бурому снегу. В стороне стояли три мужика и целились в раздетую женщину, которая неслась прямо на них. Валерия! Небольшого роста парень подбежал к собакам, пытаясь оттащить их от растерзанного трупа.

– Фран! Фу! Давай теперь другую гони. Фас! Фран! Фас!

И Севка рванул. Он мчался навстречу этой бегущей женщине, ему надо было успеть – успеть спасти ее. Валерия неслась, как стрела. У нее перед глазами было только разгоряченное охотой лицо красавца Дафа. «Ну, с-сука, добегу, доползу до тебя! Пусть кобель меня загрызет, но только вместе с тобой!» Она слышала, как этот червяк оттаскивал пса от Лиды и травил теперь уже на нее. Собак она не винила. Чего от них ждать, если настоящими зверями здесь были люди. Однако понимала – от собаки спасения не будет, но только бы дотянуть до Дафа! Но… Такого не бывает! Прямо на нее несся ее собственный «Форд»! Валерия влетела в распахнутую дверцу, и машина пошла, набирая скорость. Страшный удар пришелся по капоту. Туша разъяренного кавказца ударилась о машину. Пес отлетел, но сейчас же вскочил и кинулся вдогонку. Пока машина разворачивалась, ему это почти удалось, и Валерия смогла хорошо разглядеть медвежью морду с круглыми ушами, налитые гневом глаза и страшную пасть – между зубов застрял маленький клочок Лидиной белой кофточки.

Как они выбрались потом из этого адова логова, точно рассказать не смог бы ни Севка, ни Валерия. Наверное, не ушли бы живыми, если бы Севка не перебрался на заднее сиденье и не начал палить из того самого пистолета, которым хотел пристрелить попутчицу. Та же знала свою машину как никто, поэтому выжимала из нее все возможное, забыв про плечо, в которое попал-таки кто-то из охотников, вообще про все на свете. Преследовать долго их не могли – простреленные колеса мало этому способствовали. А скорее всего те, кто мчал за ними, просто испугались ненужного шума вблизи города.

Теперь Валерия сидела на кухне чистая, причесанная, перевязанная белоснежным бинтом и укутанная в пушистый Сашкин халат. Едва заметно подрагивала сигарета в ее длинных пальцах.

– Ты знаешь, Шур, она ведь раньше меня все поняла. И кофту эту собачью специально мне отдала, думала хоть немного инстинкт кобелей расшевелить, разжалобить, что ли, и побежала для того, чтобы за ней кинулись, а не за мной. Винилась, что меня в такой страх ввязала. И самое горькое… – тихо говорила Валерия, не замечая бегущих по лицу слез, – самое горькое… знаешь, она ведь в самую последнюю минуту жалела меня, мол, я, бедняжка, ничего в жизни так и не увидела. А сама-то…

Валерия была не похожа на себя прежнюю. Короткая мальчишеская стрижка, ненакрашенное лицо, темные круги под глазами, морщинки, которых раньше не было, и выражение горькой отрешенности.

Севка и Сергей молча вертели в пальцах пустые рюмки.

– И как мне теперь в этой жизни дальше быть?

– Проще простого, – буркнул Севка, напомнив любимое выражение Лерки. Саша по-матерински взъерошила его волосы.

– Саша, ты милицию-то вызывай, я уже в норме, – напомнила Валерия. – Нет смысла больше хорьком в норах отсиживаться. Да и что толку? На этот раз меня Григ не достал, достанет в другой. Ты, Шура, только мальчишек моих навещай, не хочу, чтобы они сволочами росли.

Уже поздно вечером, перед сном, Сергей, глядя куда-то перед собой, негромко проговорил:

– Саша, я сегодня такого ужаса наслушался, а на душе как-то чисто и спокойно. За Валерию.

«И за Севку», – мысленно добавила Саша, плотнее прижимаясь к плечу любимого.