Барбара Маккафферти - Шуры-муры

Хотя, конечно, все его внимание в данную минуту было сосредоточено на Пупсике. После удара о грудь шерифа пес возомнил, что перед ним враг. И рычал не переставая.

— Мне, гхм, очень жаль, — пробормотал Верджил. Может, он обращался к Мейдин, но при этом не спускал глаз с дрожащей от злобы собачонки. Для такого маленького зверя Пупсик издавал слишком много шума.

Между тем, Гораций, входивший в двери, был почти не заметен и сливался с интерьером, как и положено сотруднику похоронного бюро. Зато близнецы, ступившие в дом вслед за ним, шумели, как стадо буйволов. Стадо буйволов, забежавшее в прихожую и резко остановившееся.

Не отрывая взгляда от пуделя, Верджил произнес:

— Джеб. Фред. Стойте там.

Близнецы обменялись взглядами и хором спросили:

— Где?

Мне, вообще-то, понятно, почему им потребовалось внести ясность: ведь Верджил даже не взглянул в их сторону. Но шериф испустил тяжкий вздох.

Он был мастером испускать вздохи. Оно и понятно. Ведь он много практиковался.

— Стойте там, у двери, — внятно произнес он. — Чтобы никто не вошел. Ясно?

Теперь было, по-моему, довольно трудно не понять, но близнецы трудностей не боялись. Оба склонили головы в одну сторону, на буйволиных лицах проявилось одинаково озадаченное выражение.

— Э-мм, Шериф, так нам, что, рядом встать? — спросил ближайший к Верджилу брат.

— Или один передом, другой задом? — добавил второй.

Верджил, омываемый слезами Мейдин и овеваемый рычанием её собаки, пребывал в некоторой растерянности. Но все же повернул голову и посмотрел на близнецов. Долгим взглядом посмотрел. Очень долгим. Наверное, он до десяти досчитал, пока смотрел. Или даже до пятнадцати. Наконец откашлялся и сказал — так тихо, что его едва можно было расслышать за пупсиковым рычанием.

— Плечом к плечу.

Близнецы просветлели лицами и отправились занимать место на посту. Но не успели сделать и шага, как затормозили — одновременно, разумеется — и повернулись опять к Верджилу. А тому приходилось сейчас совсем несладко. Мейдин придвинулась к нему ещё ближе, а Пупсик перестал сомневаться, что перед ним — враг, бессовестно покусившийся на его, пупсиково, личное пространство. Он обнажил десны и предъявил все до единого бесчисленные зубки.

Я никогда ещё не видел у Верджила таких круглых глаз.

— Э-мм, Шериф? — позвал один из братьев, Джеб или Фред. Странно, что сквозь все эти рыки и всхлипывания шериф его услышал. Хотя, голосом близнецы могли бы пробивать стены. — Так нам, что, снаружи стоять или внутри?

Вы помните, что было почти два часа ночи, и на улице ощутимо подморозило. Шериф даже не стал одаривать их долгим и страдающим взглядом.

— Внутри! — прорычал он, перекрывая голос Пупсика.

Гантерманам и раньше приходилось слышать рычание шефа, и они испугались.

— Да, сэр, — сказал ближний к шерифу, отступая.

— Да, сэр, — как эхо, повторил второй.

Немедленно встав плечом к плечу у двери, они создали живую баррикаду из помощников шерифа.

После этого у Верджила оставалась ещё одна неразрешенная проблема разъяренный Пупсик. Мейдин же, увлеченная всхлипываниями, в упор не замечала, что её любимчик пытается впиться острыми, как бритва, зубками в ближайшую к нему часть тела уважаемого представителя закона.

Мейдин пыталась затащить его в гостиную, Верджил сопротивлялся.

— Дуайт — вот он, Шериф! Он… он…

Голос потонул в сплошных рыданиях.

Поглощенный проблемой рыдания и рычания, шериф не обратил внимания, что я тоже иду в гостиную вместе с ними.

До сих пор первое, что делал шериф, попав на место преступления, это выставлял оттуда меня. Он постоянно давал мне понять, что считает раскрытие преступление одиночным видом спорта, а не командным.

Едва войдя, Мейдин громко прорыдала:

— Вот видите, Шериф! — она остановилась в пяти шагах от тела. Видите, что кто-то другой сделал с моим Дуайтом!

Она наконец отпустила рукав Верджила, чем тот поспешил воспользоваться, отпрыгнув от дамы с опасной собачкой подальше, и устремился к убитому. Но последнее замечание вдовы его ошеломило.

— Кто-то другой? — в недоумении переспросил он.

Мейдин терла глаза рукавом. Что же ей оставалось, раз платка-то нет.

— Вот именно, Шериф! Кто-то другой. Я, конечно, понятия не имею, кто именно. Но это не я!

К несчастью для Мейдин, Пупсик перестал рычать, и её слова слышали все, кто находился в комнате. Ее немного удивило, что мы все трое Верджил, Гораций и я — дружно уставились на нее. У шерифа же глаза стали узкими-узкими.