Я отправился на спиртовой завод в Езерной, где Банащак работал кладовщиком, и в отделе кадров мне показали заявление от Банащака с просьбой о немедленном увольнении по собственному желанию. Заявление вчера пришло по почте. Четвертушка листа писчей бумаги, исписанная угловатым почерком.
Откуда послали письмо? Не знают, не обратили внимания. Конверт не сохранился: никто еще не знал о смерти Банащака.
Непосредственным начальником кладовщика оказалась инженер-технолог Халина Клим.
Мне не удалось с ней встретиться, поэтому я оставил для нее в отделе кадров повестку в прокуратуру.
Неужели я совершил ошибку?
Халина Клим не явилась на беседу. Она наглоталась снотворного и открыла газовый кран. От неминуемой смерти ее спас кот. Обычный полосатый подзаборник, единственный, кто делил с ней жилище. Отчаянно мяукая и царапая дверь, он позвал на помощь, и помощь пришла.
Халину Клим в тяжелейшем состоянии отвезли в клинику, она долго оставалась между жизнью и смертью. Едва оклемавшись, ночью разбила стакан и осколками перерезала себе вены. Она не хотела жить, боролась с врачами, которые удерживали ее на этом свете вопреки ее воле.
Халина жила в недавно полученной однокомнатной квартире. Разведена. Сорок три года. Двое почти взрослых детей остались с мужем.
Когда мне показали ее фотографию, я увидел еще вполне эффектную и привлекательную женщину и на миг решил, что она и есть Пиковая Дама. Отсюда и отчаяние, когда ее вызвали повесткой в прокуратуру.
Однако это была не странная дама из бара. Вышибала и кельнер категорически возражали.
– А вы, пан прокурор, решили, что сейчас все и разъяснится, как по заказу, стоит вам ручку приложить, – ехидно сказал начальник райотдела. – По такому делу еще бегать и бегать, пока ноги до самой задницы не сотрешь…
– Она ушла к любовнику, – отрезал бывший муж Халины Клим, – и я о ней вообще слышать ничего не хочу. Мы с ней официально в разводе, я ее не вижу и не позволяю навещать детей. Это глубоко безнравственная женщина.
Тон проповедника, морда ханжи. Он явно радовался, что бывшей женой интересуется прокуратура. Нет, этот нравственный муж не произвел на меня хорошего впечатления.
Неужели этим любовником и был Банащак?
На работе Халина Клим пользовалась безупречной репутацией. Когда я спросил о ее возможной связи с Банащаком, никто в это не поверил. Такого просто не могло быть!
Кладовщика охарактеризовали как человека ограниченного, замкнутого молчуна, его никак не поставишь рядом с пани Клим. Взаимную симпатию легко заметить, в отношениях Банащака и Клим ничего такого и в помине не было.
Халина Клим – суровый и требовательный начальник, обращалась с кладовщиком тактично, но холодно. Банащак же относился к ней с уважением и соответствующим ее должности почтением. Да и манеры пани Клим не допускали никаких вольностей.
Таково было общее мнение, как среди руководства, так и среди коллег Халины Клим. Она со всеми держалась вежливо, но сдержанно, была скрытна. Знали, что разведена, – и все.
По какой же причине она посягнула на свою жизнь и имеет ли это отношение к вызову в прокуратуру?
Я всегда считал, что даже самые внезапные попытки самоубийства – если речь не идет о психически больных людях – всегда связаны с долгими и затаенными душевными процессами, требующими именно такого выхода.
Почему Халина Клим решилась на этот страшный, бесповоротный шаг? Какие-то проблемы на работе? Судя по характеристикам, дела у нее были в идеальном порядке. Может быть, слишком идеальном?
О мужчине, который так трагически повлиял на судьбу этой женщины, мне рассказала пенсионерка-вахтерша, работающая теперь на полставки. Она убирала кабинеты, заваривала кофе и чай, готовила завтрак для ночной смены.
Пани Люция, ухоженная и подвижная, невзирая на свои шестьдесят лет, женщина, сидела в стеклянной клетушке-аквариуме, между холодильником и огромным, вечно кипящим чайником.
– Садитесь, прошу вас, пан прокурор! – Она протерла тряпочкой идеально чистый табурет.
– А откуда вы знаете, что я прокурор? Вопрос глупее трудно было придумать. На бесплодные разговоры на заводе я тратил, к великому неудовольствию своих начальников, уже второй день, к тому же и не скрывал своей должности.
– Так ведь все в курсе дела, прокурор на спиртовом заводе дело обычное. Слышала, вы про Климиху расспрашиваете, так я сразу скажу: из-за мужика травилась! Казик Омерович его зовут, работает у нас на заказ, потому как художник, к нам через пани Халину и пришел. Только я вам, пан прокурор, не для протоколу все это говорю, потому что она такая симпатичная, жаль мне пани Халину… а подписывать я ничего не буду. Не для нее этот парень…
Читать дальше