Елена Чуркина - Мое счастье вороной масти

«Любви все возрасты покорны», —
Так говорят и тем живут…
И в достижении упорны,
Когда пленительницу ждут!

Но что могу сказать о чувстве —
О пылком, жарком, как огонь,
Когда из рук берет капусту
Мой самый милый, верный конь!

Смешно, не правда ли… и глупо,
Но обожания предмет
Не смотрит бестолково, тупо…
Он просто думает в ответ!

И мысли я его читаю,
И знаю следующий шаг,
Легко и просто понимаю…
Выходит от души! Вот так!

Могу сказать, что хуже ада,
Когда его видна мне боль!
Ведь в жизни он моя награда
И главная в спектакле роль!

Я взгляд пристальный, крепко-нежный
Понятливых, печальных глаз
Храню, как символ безмятежный —
Сверкающий в руках алмаз!

И, не боясь обжечься блеском
Потока сильных чувств в крови,
Я отдаюсь всецело! С треском!
Своей немыслимой любви!

Я захожу, его не вижу…
И вот уже я ненавижу
Того, кто взял тебя, увел…
И я, упрямей, чем осел,
Иду в манеж, и вижу я:
Там держат моего коня,
Там на него садятся ездить,
В глазах темно, но ноги держат…
Чуть слышно протянув: «Привет…» —
Я слышу вслед себе ответ…
И ухожу я поскорей,
Чтоб не встречать его очей.
От влажных глаз лишь тусклый блик
Направлен в сторону копыт,
Лишь изредка, подняв глаза,
Украдкой глянув на меня,
Молишь о помощи к себе…
Пойми! Все дело не во мне!
Я отдала бы все на свете,
Чтоб на тебе не ездить детям,
Чтоб деньги не играли роль,
Такую причиняя боль…
Я сожалею, все иначе —
Я не могу тебе помочь.
А жаль, хотелось бы, тем паче,
Что ты мрачнее неба в ночь!

Безлюдной полночью во мраке
По берегу морской волны
Неслись две лошади во фраках,
Подаренных им князем тьмы.
Из сна изгибов берега
Взлетали, словно дым,
Два образа, две тени,
Родные мать и сын.
И легкий бриз запутался
В их гривах и хвостах,
И дух угрозы чудился
В сверкающих глазах.
И всплеск воды копытами
Таил какой-то страх,
И две звезды мерцающих
Застыли в черных лбах.
Капли волны темнеющей,
Словно ночной фонтан,
Взлетали черным жемчугом
И сыпались к ногам…
Луною озаренные
Горели их глаза,
К ним капли, долетая,
Катились, как слеза.
Они исчезли также – «в никуда»,
Ушли туда, откуда появились,
С ними лишь дьявол в силах совладать,
Они во мгле тумана растворились.
Их всадником могла быть только ночь —
Она одна могла их спин касаться,
Лишь только ей позволено судьбой
На их фигурах мощных красоваться!

Сегодня в конюшне я рано,
Иду я тихонько к коню…
Я вижу, ему снится мама,
Я замерла и смотрю…
Из-под прикрытых глазенок
И гривы мохнатой копной
Во сне он сейчас – жеребенок,
Бродит с кобылой чужой.
А рядом, волнуясь за сына,
Мамаша кругами за ним…
А он, дурачок, убегает
И скачет, резвится один.

Вот тихо в опилки конь дышит,
Лучик пробился в окно…
«Норик!» – окликну, пусть слышит,
Что с ним я всегда заодно.

Разгребая листья золотые,
Смело так, копытами шурша,
Словно тени тихие, немые,
Мы идем по лесу не спеша.

Каждый черный волос шерсти
Отражается огнем,
Нету здесь ни злобы, лести,
Только тишь и я с конем.

Песнь воды, текущей сонно,
Нам с утра ласкает слух,
И мы с Нориком синхронно
Поглощаем сказки дух.

Нам никто сейчас не нужен,
Нам не хочется домой,
Мы идем по тропкам, лужам…
Норик, ты ведь только мой!

Нас туман бесцеремонно
Пеленою оградил,
Как священник, монотонно
Нам объятия дарил.

Лес нас заключил в оковы
Всех истоков красоты —
Дни бывают так суровы
Без несбыточной мечты!