Дарья Калинина - Одиноким предоставляется папа Карло

— Скромная машинка-то, — с видимым удовольствием заметила бабушка. — Самое по нам.

А Костик про себя подумал, что, видимо, отец Андрей был еще молод и не успел занять соответствующих постов, чтобы заработать себе на машину получше. Отсюда же и его стройность и подтянутость. От сытой жизни все батюшки толстеют. А он, видать, до сытой жизни еще не дослужился.

Этой ночью Таню ждали двое. И Костик, и бабушка не ложились спать, желая дождаться гулену. Но часа через три усталость их все же сморила. Они пошли спать и не заметили, как под утро вернулась Таня. В руках у нее был огромный букет из самых разных цветков люпина. Здесь были и фиолетовые грозди, и нежно-розовые, и сиреневатые, и почти белые. Большущая охапка, ростом почти с саму Таню. Молодая женщина едва могла ее нести. Цветы были еще влажные от росы, тяжелые, нести их было крайне неудобно, но Таня все равно улыбалась.

Какое-то время она ходила со своими цветами взад и вперед по дому, явно пребывая в некотором замешательстве и не зная, куда их поставить. Банки казались ей недостойными, вазы — слишком маленькими. А потом Таня сообразила, извлекла из шкафа красивое металлическое ведро для шампанского, налила в него воды, и получилась прекрасная напольная ваза, в которую отлично поместился весь сноп люпинов.

После того как Таня устроила цветы в эту импровизированную вазу, она еще долго стояла рядом, любовно поправляя цветы, чтобы они живописней смотрелись. Кто-то бы решил, что она хочет поразить своих близких видом волшебной красоты букета. Чтобы Костик и бабушка встали и прямо сразу бы ахнули. А кому-то другому бы показалось, что молодой женщине просто доставляет удовольствие касаться руками этих цветов, которые еще недавно собирали для нее сильные мужские руки.

Наутро Костик проснулся от захлебывающегося лая Лушки. Он выглянул в окно и с удивлением увидел возле ограды Виктора, который при виде Костика замахал ему руками. Костик выбрался во двор через окно, шуганул Лушку и подбежал к художнику.

— Как вы? — сочувственно спросил он у Виктора. — Вам сегодня лучше?

— Ты меня прости за вчерашнее. Не понимаю, почему я так быстро выключился. Видимо, стресс сыграл свою роль.

Стресс и выпитый коньяк. Но об этом Костик скромно промолчал. Он понимал, что художник неспроста явился спозаранок к нему домой. У Виктора есть разговор и какое-то дело. А Костик послушает.

— Я тебе вчера обо всех деталях своих неприятностей не сказал.

— Если вы о покушениях на вашу жизнь, то рассказывали.

— Это да, — кивнул художник. — Но было и еще много всего другого.

— Что-то еще?

— Не сразу же они к открытым военным действиям перешли, сначала иначе надавить пытались. Записки подбрасывали, дохлых птиц и животных приносили.

— Что?

Такие методы настолько не вязались в голове Костика с образом священнослужителя, что он прямо оторопел. Но у Виктора сомнений не было.

— Да, первую записку я нашел где-то в апреле. Еще снег лежал. Выхожу я во двор, а там Барон из себя выходит. Подхожу я к нему и вижу, как за оградой стоит крест. Простой такой, из двух молоденьких березок сооруженный. Срубили их, между собой связали и перед моим домом поставили. Ночью он появился. Да, так вот, крест и на нем распятый заяц.

— Б-р-р! — передернуло Костика. — Мертвый?

— Уж как есть мертвый и в крови. И в пасти у бедного животного записка следующего содержания: «Гнида, верни то, что взял».

— А что вы взяли?

— Тогда я понятия не имел, о чем речь. Но неприятно мне, конечно, здорово стало. Поискал я шутника, а потом выкинул крест, зайца дохлого закопал, а записку на всякий случай оставил. Где-то неделя спокойно прошла, я уже забывать начал, вдруг новая неприятность. На этот раз не удалось мне от Наты спрятать, она увидела, крик подняла. Прибегаю, на соседнем дереве висит дохлая ворона, а на шее у нее табличка. И на табличке снова надпись: «Убирайтесь, пока живы». Еле убедил Нату, что это дети шутят. И снова неделя затишья. А потом посыпалось. Что ни ночь, то новая записка. То на заборе, то на деревьях, то просто на земле. И все с одинаковым содержанием, мол, верни, что взял. Не твое, не трожь. Убирайся, а то будешь дохляком. Всего числом семь было мне таких посланий. Иногда с дохлым зверем или птицей прибывало, иногда просто с какой-то дрянью, например в старой окровавленной тряпке или с куском собачьего дерьма.

— И вы ни разу не поймали шутника?

— Пытался. А потом догадался, что нужно сделать. Ночью я калитку всегда закрываю, а здесь оставил открытой. И Барон ночью, как мне кажется, того шутника погонял. Следы крови я нашел и порванную одежду.