Ольга Степнова - Моя шоколадная беби

– Честно говоря, вас трудно с кем-нибудь перепутать. Вы понимаете, о чём я говорю. – Следователь усмехнулся и надел жуткие очки в роговой оправе со стёклами без диоптрий. Следователь был юный, рьяный, с каким-то мудрёным именем и ушами, которые в размахе достигали… «Ведь бывает же размах крыльев, – подумала Катерина, – значит, бывает и размах ушей». Ей было необходимо о чём-нибудь таком думать, чтобы не сойти с ума.

– Вас трудно с кем-нибудь перепутать и это главный аргумент для следствия. Давайте рассмотрим другие аргументы.

– Давайте, – без энтузиазма кивнула Катерина, оттянула ворот платья и с ожесточением почесала грудь. Следователь чиркнул взглядом по её шоколадным выпуклостям и панически перевёл глаза на потолок.

«Придурок. Мог бы уставиться в свои бумаги. А ведь я ему очень нравлюсь, – подумала Катерина, потому что необходимо было думать о чём-то таком. – А очки он напяливает, чтобы хоть как-то усерьёзнить свою простецкую физиономию. Глупый, избитый приём. Начитался классики про земских врачей?»…

– Перестаньте чесаться, – буркнул следователь и действительно перевёл взгляд с потолка на бумаги.

– Ваши клопы…

– Они не мои. Так вот, квартиру не вскрывали, пришёл кто-то свой. Свой настолько, что Пригожин допустил его в ванную, где он был, в чём мать родила. Оружие валялось на полу в ванной, и отпечатков на нём не обнаружено. А в вашей сумке, которую изъяли, найдена мужская перчатка. Одна! Зачем молодой женщине летом таскать в сумке мужскую перчатку? Вывод один – чтобы не оставлять отпечатков на оружии!

– Господи, – что-то лопнуло внутри Катерины, и слёзы хлынули градом. Платье намокло на груди и даже почему-то на коленях, такой силы это были слёзы. Они не хлынули вчера, когда её задержали по подозрению в убийстве, а сегодня почему-то хлынули. – Господи, да эту чёртову перчатку я две недели таскаю в сумке и забываю выбросить! Она… – Тут Катерина поняла, что трудно будет объяснить, как перчатка у неё оказалась. – Понимаете, я женщина одинокая… очень свободных нравов. Ко мне приходят… приходили мужчины. Кто-то забыл перчатку ещё весной в моём кресле и… Спросите у Верки-лифтёрши, у охранника нашего агентства Игоря, у моего зама Верещагина, у Любаши-уборщицы, наконец, спросите! Они видели, они знают, как перчатка попала в мою сумку! Я просто забыла её выбросить! Ну, вы же знаете, что творится у женщин в сумках! Ну, это все знают! – Она вдруг с тоской подумала, что он может этого и не знать. – Спросите их, слышите?!!

– Спрошу, – кивнул следователь. – Но есть ещё много обстоятельств…

Вот с этого момента начинался новый допрос. Вчера всё закончилось на перчатке.

– Мотив! – Он уставился на неё через стёкла очков, в которых явно не было никаких диоптрий.

– Да, мотив! – Катерина вдруг успокоилась, вытерла слёзы и улыбнулась. – Какой у меня может быть мотив? Никакого! Я собиралась замуж за этого человека, я его… любила. Уж если бы был мне резон убивать его, так только после свадьбы!

– Каким-то образом вы узнали о завещании. – Юнец стащил с носа очки, давая понять ей, что плевать ему, что он лопоухий, прыщавый, маленький, хлипкий, с тоненькими девчоночьими пальчиками, что никогда и ни на кого он не производит должного впечатления. Плевать, потому что несмотря на молодость, он блестящий профессионал и у него всегда есть козырная карта.

– О каком ещё завещании?

– Три дня назад Пригожин составил завещание, в котором всё своё имущество – недвижимость, деньги, машины, бизнес, – завещал вам.

– Мне?!!

– Вам, не придуривайтесь. У Пригожина был рак, его дни были сочтены. Видимо, Роберт Иванович опасался, что не доживёт до бракосочетания, и решил таким образом отблагодарить вас за счастье своих последних дней.

– Не может быть. Этого быть не может. Какой рак… у него сердце…

– Да, экспертиза показала, что буквально на днях он перенёс обширный инфаркт, но к делу это не относится. Завещание…

– Я не знала ни о каком завещании! Он ничего не говорил мне!

– Послушайте, – он встал, распрямился во весь свой невнушительный рост, облокотился кулачками о стол, и слегка наклонился к ней, – послушайте, у вас действительно репутация дамы очень свободных нравов. Я узнавал. Ваших связей не перечесть… Молодые, не очень, и совсем старики. Особенно старики. Вы специализировались на них! Откуда у вас роскошная квартира на шестнадцатом этаже в элитном доме на проспекте Вернадского?!

– Боже мой, – прошептала Катя, и щуплый следователь показался ей огромным, киношным монстром. – Боже мой, да это все знают. Я была ещё очень молодой, меня полюбил Негласов Юрий Петрович, и я его… нам было хорошо вместе, но у него была семья, да и относился он ко мне больше как к дочери. Юра купил мне квартиру, дал возможность получить образование, я ведь из детдома, у меня не было ни средств, ни родни. Юра был мне больше, чем любовником. Он умер от инсульта, когда я училась на пятом курсе. Я никогда этого не скрывала. Да, он подарил мне квартиру! Да, на его деньги я закончила институт и смогла найти хорошую работу! При чём здесь «специализировалась»?!