Ольга Степнова - Моя шоколадная беби

– Выслушай меня. – Он стал вдруг другим: усталым, покладистым, будто прожил с нею сто лет и точно знал каким нужно стать, чтобы она успокоилась и перестала злиться. Катерина нажала отбой и решила, что звонить сейчас необязательно. Он подошёл и сел перед ней на корточки.

– Держи, – Матвей взял её руку и вложил в ладонь кольцо. – Держи.

В кулаке Катерина ощутила тёплое золото и твёрдые грани бриллианта.

– А откуда ты знаешь, как называется то, на что открывается вид из моего окна? – зачем-то спросила она.

– Да кто же этого не знает, – сказал он, оставаясь усталым и покладистым.

Не глядя, Катерина стала одевать кольцо на палец, но оно не одевалось почему-то, было странным и плоским, оно и кольцом-то не было. Катерина с ужасом уставилась на то, что держала в руке. Золотая ящерица держала в пасти огромный бриллиант, всё правильно. Только это было не кольцо. Это была брошь. Катерина ущипнула себя за щёку в надежде проснуться.

– Если это шутка, то неудачная, – тихо сказала она просто потому, что нужно было что-то сказать.

– Я предупреждал – очень тёмная это история.

– Говори! – закричала она. – Говори, что всё это значит!

– Я и пытаюсь. Говорю же тебе, что кольцо не украл, а взял на время, чтобы рассмотреть получше. Больно они похожи, эти цацки! – Матвей Матушкин сделал жест фокусника и в его руке блеснул ещё один бриллиант, который зажала в пасти ещё одна ящерица. На этот раз это было кольцо.

Катерина опять ущипнула себя.

– Ты мазохистка, беби? Лучше потрогай меня, проверь – я настоящий!

Как последняя дура, она протянула руку к нему, провела по белым волосам, по бледной щеке, пощупала не очень чистые пальцы, которые сжимали золотую ящерицу.

– Тёпленький, гладенький, и без хвоста, – припомнила вдруг она.

Он захохотал, взял её руку и сам надел на безымянный палец кольцо.

– Понимаешь, беби…

– Не смей называть меня «беби»!

– Согласен, это избито и пошло, но так хочется называть тебя «беби»! А я привык делать то, что мне хочется. Так вот, скверная это история – твоё кольцо и моя брошь. Ты, кстати, не хочешь узнать, откуда она у меня?

– Спёр где-нибудь! – хмыкнула Катя. Ей до жути надоела эта история, и даже объяснений никаких не хотелось.

– Спёр?! И это спёр?!! – Откуда-то из-за пазухи он выдернул ветхий кожаный мешочек, дёрнув за шнурок, развязал его и вытряс на синий атлас безумное количество бус, ожерелий, серёг, колец, кулонов и ещё чего-то, на что смотреть было невозможно, потому что всё это ослепляло, било в глаза, и сильно напрягало.

– И это спёр?!! – с победой в голосе повторил Матвей.

– И это спёр, – подтвердила Катя и подальше отодвинулась от неприлично сверкающей россыпи.

– Ну, беби, тебя кто-то здорово в жизни обидел, раз ты видишь во всём криминал!

– И это говоришь мне ты?

– Я, беби. Это говорю тебе я. И потом, если бы я это спёр, то зачем бы я притащил это тебе?

– Не знаю. И зачем ты притащил это мне?

– Понимаешь, ты как-то замешана в этом деле. И мне вдруг стало дико интересно – как. Ты тогда болтала там с тополем…

– С клёном.

– Ну да. Я понял, что тебя и эту избушку связывает какая-то мутная история.

– Тебя это не касается.

– Касается. Старый дружище дуб…

– Клён.

– Клён… тоже умеет разговаривать. Он наболтал мне, что парень, который был вместе с тобой тринадцать лет назад, что-то искал.

– Откуда ты это знаешь?!! – Катерина не хотела срываться на крик, но оказалось, что она сама себе неподвластна.

– Да не ори ты так, – перешёл он на шёпот. – Ты сама бормотала той ночью, я слышал: « Баба Шура умерла, а Сытов решил, что ей было что прятать. Он рыл землю как бешеный пёс, потом погнался за кем-то, он верил, что поймает удачу за хвост». У меня феноменальная память, беби! Я подумал, что он не должен был быть идиотом, этот твой Сытов, и когда ты ушла, решил кое-что проверить. Там над кроватью висел старый, пожелтевший листок. Примитивный рисунок – избушка, деревце, крестик.

– Да?.. Он до сих пор там висит?

– Я просто связал твои слова с этими каракулями и понял одну вещь.

– Какую? – Катерине так захотелось спать, что стало плевать на все сокровища мира.

– Он не там копал, этот твой Сытов!

– Как не там? Почему не там?

– Он копал под акацией!

– Клёном!

– Ну да. А на листочке что нарисовано?

– Что?

– Смотри. – Он порылся в кармане кителя и вытащил пожелтевший тетрадный лист со знакомой Катерине картинкой, смотреть на которую ей совсем не хотелось. Но Матвей сунул листок ей под нос и нервным пальцем профессионального воришки ткнул в крестик.