Наталья Никольская - Не все то золото

— И что, разные дела попадаются?

— Ага. Очень.

— Ну-ка, Оленька, расскажи, что у вас там пропало? Уж не те ли это драгоценности, которые хранила ваша бабушка?

— Конечно, у нас других нет. Обидно все их потерять, — что-то жалость на меня нашла. Сейчас опять начну реветь. Жалко же драгоценности, все-таки.

— И медальон тот пропал? — интерес дедушки не угасал к нашим с Полиной расследованиям.

— Какой медальон? — что-то не припомню я никаких медальонов.

— Ну, тот, которым ваша бабушка всегда гордилась, говорила, что кто-то очень важный ей его подарил. Не помнишь?

Да, припоминаю, было что-то такое. Какую-то вещицу бабушка всегда очень бережно доставала из сундучка, разворачивала осторожно тряпицу и на свет показывался медальон в форме какого-то диковинного растения, цветок — не цветок, что-то непонятное, но очень красивое.

— Наверное и он пропал, если лежал вместе с остальным золотом у Ираиды Сергеевны, — немного подумав, сказала я.

— Бабушка, по-моему, отдала его нам с Полиной.

— Вот жалость какая! — искренне огорчился дедушка Лева. — Вот уж поди Евгения Михайловна переживает! Это ж такая ценность для нее!

— Да… — уныло подтвердила я. — Переживает… А уж как я, дедушка, переживаю, как я переживаю! — я уже готова была расплакаться от жалости к самой себе и шмыгнула носом.

— Да, Оленька, все это очень печально. Ты передай, пожалуйста, Евгении Михайловне, что я обязательно ее навещу в ближайшее время. Ты знаешь, меня несколько лет не было в Тарасове, и связаться не мог, вот и не знаю о вас ничего. А у вас тут, оказывается, такие дела творятся!

— Угу… — снова подтвердила я, начиная клевать носом.

— Ну ладно, Оленька, не буду тебя больше отвлекать. Спасибо, что нашла время поговорить со мной. Очень рад был тебя услышать. Ты, наверное, кушать собиралась? — как это дедушка догадался? Хотя ничего удивительного в этом нет: в детстве он только по тону моего голоса или по выражению лица мог понять, что я собираюсь делать или чего хочу. — Приятного аппетита тебе, Оленька, и до скорой встречи.

— До свидания, дедушка Лева, — не успела я договорить последнее слово, как услышала короткие гудки.

Наверное, я все-таки не очень вежливо с ним говорила, и он это почувствовал. Ой, вот неудобно-то как! Нужно будет непременно перед ним извиниться. Но только не сейчас, конечно. А сейчас… Я же определенно собиралась сейчас заняться чем-то важным, но вот чем?

Из кухни до меня донеслись какие-то вкусные запахи. Я потянула носом, тут же вспомнила о намеченных на ближайшее время перспективах и, схватив фужеры, помчалась их намывать, предчувствуя вкусно приготовленный Дрюней обед.

Дрюня приготовил яичницу с беконом, бутерброды со шпротами, салат, вытащил на стол фрукты, красиво их разложил. Затем водрузил на стол бутылку с вином, а я — фужеры, и мы начали заново наше торжество. По поводу чего оно было, никто сказать не смог бы. Да и не надо. Просто встреча старых друзей.

Я слушала Дрюнины байки и весело смеялась. Где-то на середине бутылки я все-таки раскололась партизан из меня никакой и рассказала Дрюне свою завтрашнюю миссию. Дрюня внимательно слушал и не перебивал. А затем предложил свою помощь. Как я уже говорила, про машины я совершенно ничего не знаю, поэтому на бескорыстную Дрюнину помощь согласилась.

Решив, что думать над внедрением в автомобильный бизнес мы будем завтра, с чистой совестью улеглись спать. Я постелила Дрюне в детской комнате, а сама легла на диване. Для своего хорошего самочувствия мы оставили полбутылки вина на завтра. И не зря.

Наутро, немного поправив свое здоровье, мы сели с Дрюней на диван и стали напрягать свои бедные головушки, думая над тем, что нам делать в первую очередь: либо бежать в соседний киоск и основательно поправлять здоровье, либо двинуть на авторынок и начать расследование, то есть внедряться.

Полина меня убьет, если я не сделаю то, что она меня просила. Точно убьет…и скажет, что так и было.

Я высказала эти мысли Дрюне и, с горем пополам, мы все же решились на внедрение.

— Может, на месте голова пройдет? Ну, мысли всякие в голову полезут, думать надо же будет, что да как, ориентироваться по обстановке, — начал Дрюня умоляющим голосом.

— Ага, должна. У меня всегда от умственной работы голова проходит, — соврала я, чтобы приободрять товарища.

Доев остатки нашего вчерашнего пиршества и решив, что мыть посуду в таком состоянии, по меньшей мере, нецелесообразно, мы дружно вышли из квартиры и направились в сторону автобусной остановки.