Ольга Степнова - Щит и меч Венеры

— Кукла, так я ж в депутаты в городской совет в прошлом году баллотировался! Мои портреты в каждой газете печатали, в телике я мелькал и по радио болтал. Предвыборные программы и всякие такие дела. Даже рекламные щиты по городу с моим изображением стояли. Вот только не прошел я в депутаты, проигнорировал меня народ. Кузя Гребенников забил меня по четырнадцатому округу. Все ржал надо мной, куда, мол, тебе с такою фамилией и с таким прошлым, в слуги народные! А сам-то, козел, сам-то, тоже срок отмотал за хищение в особо крупных размерах! И фамилие у него не лучше! И имечко козлиное! Тьфу! А скажи, кукла, почему у тебя варенья совсем никакого нет? С чем ты чай пьешь?

— С бубликами, — растерялась я.

— Так на бублик надо варенье мазать! Ты так мясом никогда не обрастешь, если бублики всухую жрать будешь. И потом, что это за дом — без варенья?! Что за уют?! Купи мне завтра абрикосов на рынке. И апельсинов. Я такой джем забабахаю! Ведь неизвестно, сколько мне еще у тебя тут киснуть придется, что ж теперь, без вкусного и сладкого помирать?!

— Спасибо за ужин. Я в душ. — Я встала и пошла в ванную.

Через минуту я стояла под прохладными струями воды и решала, как мне жить дальше. Надо сказать, что выпитый алкоголь совсем не облегчил моего состояния, не затуманил мозги и не сделал проблемы менее тяжкими.

Что делать с тем, что произошло между мной и Дьяченко? Забыть? Выдрать из памяти, как страницу с двойкой из школьного дневника? Не смогу. Не получится!

Тогда что делать с любовью к Жулю? Я уверена, в изоляторе его продержат день-два, во всем разберутся и с извинениями отпустят. Как я буду смотреть Косте в глаза? Что скажу?

Мои сумбурные, бессвязные мысли прервал стук в дверь.

— Если ты решил ко мне приставать, то совершенно напрасно! — крикнула я Яше. — Имей в виду, я пожалуюсь своему роялю, и он наподдает тебе джазом! — Я вдруг поняла, что совсем не боюсь Подъяблонского. Может, потому что выпила лишнего, а может, потому что Яша так мило хозяйничает на моей кухне — жарит мясо, режет салаты, заваривает чай и собирается варить абрикосовый джем? Ну не может злодей мазать бублик вареньем. Как говорит Нарайян — «твердое ИМХО!» [6] ИМХО — по моему мнению, от англ. In my honest opinion (Интернет-сленг)

— Я тут насчет твоих душевных метаний, кукла! — крикнул с той стороны Подъяблонский. — Совсем забыл тебе сказать, что днем приезжал чей-то посыльный и привез чемоданы с вещами! Они в твоей спальне! Если ты, кукла, надумаешь поселить тут своего дружка, то в принципе, я не против, если только твой пацан умеет держать язык за зубами! Мне что-то тут скучновато одному, кукла! Тоска по мужской компании. А роялем ты меня не пугай. Я с ним поговорил, и он не импровизирует больше. Вроде бы.

Я быстро надела халат и бросилась в спальню.

Четыре больших чемодана занимали почти всю комнату. Я начала последовательно их открывать. Они оказались до отказа забиты костюмами, рубашками и галстуками Жуля.

Значит, шеф успел распорядиться отвезти свои вещи ко мне, прежде чем его арестовали.

Я села на кровать, схватилась за голову и расхохоталась. Ну, вот и ответ на мои метания. Жуль будет жить у меня! Он никогда не узнает о моей глупой измене. В конце концов, не в каменном веке живем, молодая красивая девушка имеет право на один безрассудный поступок.

Я открыла свой шкаф и стала развешивать костюмы и рубашки на свободные плечики, с наслаждением вдыхая знакомый запах своего шефа. Вещей оказалось так много, что плечиков не хватило, и свободного пространства в шкафу-купе тоже не хватило, тогда я аккуратно развесила оставшиеся пиджаки и рубашки на спинки стульев и кресел. Потом, освободив книжную полку от детективов, положила туда стопку мужских трусов и носков. Получилась ужасно глупо, но так прекрасно — словно Жуль был уже тут, со мной, словно я жила с ним сто лет, пропиталась его запахами и его энергетикой. Голова закружилась от счастья.

В одном из чемоданов я нашла портрет пожилой женщины с властным красивым лицом. Наверно, это мама. Ладно уж, освобожу ей местечко среди косметики, на туалетном столике.

В другом чемодане я обнаружила трехлитровую банку, сверху затянутую марлей. Из нее на меня смотрела змея, свернувшаяся серебристыми кольцами в своем неудобном жилище. Я ни на минуту не усомнилась, что она живая, таким любопытным и осмысленным был ее взгляд. «Жизель» — было написано на бумажке, приклеенной к банке.

— Здорово, змеюка, — поздоровалась я с новым членом семьи, но змея медленно и надменно от меня отвернулась.