Маргарита Южина - Любовь без башни

Подруги же носились по магазинам, выбирали себе наряды и готовились к серьезному вечеру — к соседской помолвке. Правда, ни одна из них не знала, что это за праздник такой и что на нем принято делать, однако ж…

— Люся!! Ну куда ты опять упрятала наши сбережения?! — нервничала Василиса, заглянув в свой пустой кошелек. — Я хочу купить себе новую пряжу, чтобы к помолвке связать ажурную кофточку из того журнала, что мне дала Эльвира! А у меня денег не хватает!

— Я ж тебе вчера выдала! — таращила глаза бережливая Люся. — И потом, кофточку ты все равно связать не успеешь, потом снова понесешься что-нибудь покупать! Так что пряжу лучше не бери.

— Как то есть не бери! Мне сама невеста сунула в руки журнал!.. Дай денег. — Василиса раздражалась все больше — каждый раз, когда дело касалось новых покупок, у них с Люсей возникали размолвки. Подружки ссорились по нескольку раз на дню. — Люся!! Я уже вижу себя в этой кофточке!!! Я уже… Люся! Я буду отбирать у тебя деньги силой!

Конечно, Люся стала сопротивляться и, конечно же, денег не дала бы, но выручил Таракашин. Бывший возлюбленный Люси, видимо, что-то почуял, потому что теперь приходил буквально ежедневно, доводил Люсю до бешенства, а потом удалялся с горькой обидой в душе.

Таракашина где-то можно было понять. Всю молодость он скакал, подобно крыловской Стрекозе, завязывал многочисленные знакомства, бросал влюбленных дурочек и чувствовал себя при этом великолепно. Он даже не слишком огорчался одиночеством; когда уже немного состарился, возле него притулилась какая-то бабенка, и вместе они жили довольно дружно. До тех пор, пока к непутевому Виктору Борисовичу не приехал богатенький папаша из далекой, неведомой Канады. Папаша оказался немного не в себе, потому что возжелал переписать на единственного сыночка все свое состояние. Правда, было единственное условие — сын должен был предъявить отцу свое кровное дитя и жену. Настоящую. То есть мать этого кровного дитяти. Вот такой заскок был у богатого таракашинского родителя. А поскольку от Виктора Борисовича родить дитя сподобилась только Люсенька, то Таракашин и кружился вокруг нее, слезно умоляя ее выйти за него замуж. Однако всю подоплеку своей «любови» Таракашин откровенно раскрыл Люсе еще в первый день своего возвращения, и теперь вредина Люся никак не хотела идти за расчетливого предателя Таракашина.

И если некоторое время Виктор Борисович еще терпел, то теперь, когда на горизонте довольно четко обрисовался некий силуэт господина Белкина, он забеспокоился.

Вот и сегодня — притащился с утра пораньше и сразу же занудил:

— Лю-ю-ю-юся-я-я… Уточка моя ненаглядная! Ну и куда ты собираешься?.. Люся! Я, кажется, спросил: куда ты изволишь собираться?! Люсинда!! Немедленно отвечай!! И эта твоя… Василиса Олеговна! Я давно хотел вам сказать, не красьтесь так сильно, вы похожи на престарелых индейцев!

Если у Люси нервы были железные, то Василиса оскорбления терпеть не собиралась:

— Таракашин! Кто тебя впустил?! Кто тебя впу… Люся!!! Убери немедленно из кухни этот мусор! И вообще! Когда уже ты научишься за собой убирать?!

Люся только терпеливо терла тряпкой пыль с телевизора. Она просто боялась открыть рот: не успеешь оглянуться, как наорешь, с этим Таракашиным всегда так, а орать Люсе совершенно нельзя — мгновенно откуда-то появляются неприятности, которые потом приходится разгребать всем колхозом. Лучше вот так губки сжать и…

— Люся! К тебе пришли! — вдруг оповестила Василиса. — Люся! К тебе Белкин!

— Сейчас, иду… Только руки вымою…

— Да гоните этого Белкина!! — возопил Таракашин. — И кто это такой Белкин?! И что ему тут понадобилось?! Пустите-ка меня! Я ему напомню, кто тут хозяин! Где тут Малыш? Почему он не лает?! Не кусает всяких там Белкиных?! Малыш!! Фас!! Фас дядьку за ногу!.. А, ты умер, а где Финли?!

— Таракашин!!! — не утерпела Люся. — А тебе самому не напомнить, кто здесь кто?! Командует тут еще!!

— Погоди-ка… как это Малыш умер?! — вдруг испугалась Василиса и с вытаращенными глазами уставилась на собаку, которая темной тряпкой валялась возле балконной двери. — Малыш… Малыш! Люся!!!

Люся уже стояла возле несчастного черныша на коленях и беспокойно звала:

— Малыш! Малыш, ну чего ты, а?

— Я ж говорю — сдох, — пожал плечами Таракашин и тут же отлетел к выходу — Василиса была тяжела на руку.

Малыш не сдох, но что-то со здоровьем у него было явно не так. Он просто не мог сдвинуться с места, у него даже не получалось поднять голову. Вчера еще совершенно здоровая собака сегодня никак не могла подняться — пес скулил, коротко взлаивал и наверняка погибал от неизвестного недуга.