Дарья Донцова - Пряник с черной икрой

— А зачем консьержке ее убивать? — поразился Костин. — Хоть одну причину назови!

— Ильина как-то связана с Григорием, — ответила я. — Допустим, она его девушка.

Костин вскинул брови.

— Симпатичный парень, актер, живет с умственно отсталой особой?

— Внешне она совсем не айс, — отметил Игорь, — грудь, как у подростка, попы нет, сексуальности ноль. Неграмотная. Работает консьержкой. Ходит, как мужик, руками размахивает. Размер ноги, как у слона, руки некрасивые. Лицо не персик. Красится по-уродски. Тени намазюкивает, ресницы клеит, румяна, как у Марфуши.

— Просто девушке хочется выглядеть модно, — парировала я. — И любят не за грудь.

Игорь закатил глаза.

— Ох уж эти утешительные слова для девушек-досок… «Любят не за грудь». Лампа, перестань лукавить. Мужик в первую очередь смотрит на сиськи, потом на задницу. До характера объекта дело порой и не доходит. Нет, у Наташи не было шансов захомутать Григория.

— А если он ее просто нанял? — предположила я. — Ната пользуется доверием жильцов, все спокойно ей ключи от квартир отдали. У девушки дислексия, такая не может прочитать какие-то ценные бумаги.

У меня зазвонил телефон, я взяла трубку и вздрогнула от крика Кисули:

— Лампа, пришел папа Генриетты!

— Чей папа? — растерялась я.

— Нашей Генриетты Карловны! — вопила девочка. — И хочет ее забрать!

— Не открывай никому дверь! — испугалась я.

— А он и не просит его впустить. Я ему сказала: «Уходите, мама спит. Если разбужу ее, она очень разозлится, возьмет топор, и мало вам не покажется».

— Господи, как тебе мысль о топоре в голову пришла? — воскликнула я и выбежала из кабинета.

— Ты же сама меня учила: «Если сидишь дома одна, а кто-то посторонний в дверь звонит, нужно объяснить: «Дома есть взрослые. Мама и папа. Они спят. Уходите. У родителей оружие есть», — зачастила Киса.

Меня охватило удивление. Я говорила подобное?

— Я подумала, что из пистолета промахнуться можно, — тараторила малышка, — а топором точно по лбу попадешь. А он сказал: «Девочка, у вас живет наш… этот… — ну, как-то назвал его, — разбуди мамочку, пожалуйста, я подожду». И не уходит, сел на подоконник.

— Скоро буду, — пообещала я, садясь за руль. — Отойди от двери, не разговаривай с мужчиной.

Спустя час я, Киса и Федор Михайлович сели за стол.

— Очень вам благодарен! — в сотый раз повторил мужчина. — Митрофан большой шкодник, а еще он крайне любопытен. Мы с ним ездили к ветеринару, делали прививку, потом жена позвонила, попросила кое-что в магазине купить, я ушел, запер Митрошу в автомобиле. Подумал: на улице жары нет, мальчик не задохнется.

— Мы думали, это девочка. И в ветеринарной лечебнице пол подтвердили, — смутилась я, — поэтому и назвали его Генриеттой Карловной Сидоровой.

— Прекрасное имя! — восхитился Федор Михайлович. — Теперь будем звать его Митрофан-Генриетта Карловна Сидорова-Гусев. Последняя фамилия моя. Вернулся я из магазина, сел в машину, приехал домой — живу по соседству, — взял переноску, а она легкая. Глядь — дверца открыта, мальчика нет. Это-то меня не особенно удивило, но как он смог автомобиль открыть? Просто невероятно. Хотя… Митроша легко управляется с ключами, врубает телевизор, кофемашину. Ума у него на пятерых. Я его долго искал, бегал по улице, везде объявления повесил, а вот то, что малыш в магазин пробрался и там спрятался, мне в голову не пришло.

— Несообразительный вы, — покачала головой Киса. — А надо…

— Дорогая, Федор Михайлович просто очень расстроился, — попыталась я остановить Кису.

Куда там! Если девочка намерена нечто сказать, ей ничто не помешает. И она затараторила:

— Сразу надо думать так: куда сама потопаешь, если решишь убежать? Так в магазин! Там мороженого полно, а мне его разрешают есть по одной порции в три дня. Можно подойти к продавщице, заплакать: «Я потерялась, если эскимо угостите, душевная рана зарастет». А раз мне в супермаркет захотелось, то и Генриетта должна быть там. Вот как думать надо.

Я уставилась на Кису. Ну и ну… Потерявшись на улице, она не запаникует, а отправится в торговый зал и выпросит эскимо? Просто здорово!

— Я съем все, — фантазировала малышка, — потом двину к директору. «Здрассти, я Арина Вульф. Позвоните моей маме, вот вам ее номер телефона».

Федор Михайлович прищурился.

— Может, нужно сначала пойти к директору магазина? А уж потом эскимо есть?

Киса вздохнула.

— Нет. Угостят только испуганную глупышку, которая в истерике. Зачем умного ребенка утешать? Ему объяснят: «Не реви, сейчас мать приедет». А вот если стоять в зале и реветь, тогда точно все вокруг засюсюкают: «Ой, какая маленькая, несчастненькая, давайте ей пломбир дадим, жалко детку…»