Олег Сидельников - Нокаут

Джо сверкнул глазами, а Юнона, весело расхохотавшись, бросилась в объятия супруга.

Целую неделю затем ходила она тенью за писателем-маринистом. Лишь однажды, улучив удобный момент, «Викинг» присел к столу и набросал несколько слов:

«Погибаю, но не сдаюсь. Ждите спокойно.

Три дня в комнатке Эфиальтыча царила томительная, тишина. Лев Яковлевич осунулся, побледнел, в его глазах, обычно белесых и невыразительных, появились тревожные блики. Никодим Эфиальтович перестал «ходить в народ». Исчезновение шефа повергло стариков в ужас: они боялись ареста. Изредка забегал вертопрах Джо. Парень крепился, однако и у него была озабоченная физиономия. Он побледнел, осунулся.

— Попался голубчик и нас за собой потянет. Это я вам говорю, — нудил Сопако. — Нарзанов узнал его!

— Экая вы, право, ворона, каркаете! — в сердцах говорил Златовратский. Слова Льва Яковлевича приводили его в отчаяние.

Лишь Джо, сводя на переносице густые с изломом брови, высказывался более оптимистически:

— Не вешайте носов, джентльмены! Я последним уходил со свадьбы, и Фрэнк строго-настрого приказал не являться к нему в гости. Он что-то задумал.

У стариков немного отлегало от сердца, но не надолго. Сопако уже подумывал уложить свой бездонный баул и удрать под шумок в Подмосковье к сердечнице-жене, как вдруг почтальон принес письмо.

Первое, что бросилось в глаза Льву Яковлевичу, — это подпись «узник Гименея».

— Он уже в тюрьме! — ахнул казначей, которому Гименей представлялся следователем с холодными беспощадными глазами.

Однако бывший дворянин Эфиальтыч быстро развеял опасения Льва Яковлевича. Воспрянул духом и Джо. А когда миновала неделя, комнатушка с фарфоровым пастушком огласилась радостными криками: Сергей Владимирович явился похудевший, но живой и невредимый и по-прежнему энергичный.

— Привет золотой роте! — Винокуров помахал рукой. — Медовый месяц выполнен мною досрочно, в неделю. Супруга в отчаянии. Но что делать? Писатель-маринист должен ехать изучать жизнь, собирать материал…

Всего лишь на несколько дней. Так что, Джо, сматывай удочки. Едем искать прелюбодея Женщинова.

— А я? — спросил Сопако.

— Вам уготовано нечто лучшее, Верховный казначей. Пока мы будем тратить квартирные и суточные, вы займетесь благородным ремеслом сапожника. Ведь вы вообще-то сапожник, не правда ли?.

— Я не умею шить сапоги! — возмутился Сопако. — Вы с ума сошли! Я…

«Викинг» поерошил отрастающий ежик волос:

— Санта симплицитас! Святая простота! Я всегда подозревал в вас наивного реалиста. Зачем тачать какие-то сапоги? Гораздо выгоднее изготавливать модельные дамские туфли.

— Дамские туфли?!. — Верховный казначей ахнул.

— Вот именно! Не умеете? Чепуха. Я научу. Прежде всего проштудируйте эти журналы мод, — Сергей Владимирович вытащил из бокового кармана пачку сияющих глянцем журналов. — Ателье открывается завтра. Моя дорогая женушка знает о существовании великого сапожника маэстро Сопако и уже оповещает о вашем несравненном искусстве приятельниц. От заказчиц не будет отбоя… Не стройте идиотского выражения на личике, вы не на заседании ревизионной комиссии артели «Идеал». Человека трудоустраивают, а он корчит из себя содержанку, уволенную без сохранения содержания.

— Мистер Сопако, возможно, и в самом деле не знаком с основами конструирования обуви. Фрэнк, мне сдается, что в этой области казначей — олух царя небесного, — весьма своеобразно вступился за Льва Яковлевича Джо.

Винокуров игнорировал это замечание. Весело насвистывая, он стал приводить в порядок комнату.

— Та-ак, — размышлял «Викинг» вслух. — Журналы нужно разложить всюду. На клиентов это производит впечатление. Пастушок со свирелью подойдет, скатерть застелить чистую, слышите, кавалергард! И упаси бог раскладывать колодки и шпандыри или там деревянные гвозди и дратву! Здесь ателье, а не палатка холодного сапожника. С посетителями, Лев Яковлевич, разговаривайте сквозь зубы. Можете даже изредка грубить им. Это привлекает. Только не очень увлекайтесь… без мата. Делайте вид, что на клиенток вам наплевать.

Лев Яковлевич в отчаянии схватился за голову и простонал:

— Поймите вы, бурный человек, я не умею шить туфель! Не у-ме-ю!

— А я вам говорю, что вы лучший сапожник на Ближнем и Среднем Востоке.