Олег Сидельников - Нокаут

— Нам нужен Женщинов, — перебил Винокуров, ставший терять терпение. — Нам сказали, что он у вас.

— Женщинова вряд ли вы найдете. Он обходной лист заполнял. Уезжает, если уже не уехал… От алиментов скрывается.

Дама в желтом берете назвала древний город, куда отправлялся Женщинов.

— Что же вы сразу об этом не сказали?!.— возмутился Винокуров. — Пойдем, малыш, мой вещий баян.

Провожаемые растерянными взглядами молодящихся дам, Винокуров и Джо покинули маленькую комнатку.

День был явно неудачным.

— Ладно, — буркнул «Викинг». — Женщинова поймаем в городе старинных мечетей и великих захоронений. Остается Юнона. Она-то уж от меня никуда не денется. Пошли.

Пять минут спустя писатель-маринист Сергей Владимирович Винокуров стоял в изящной позе у стола секретаря-машинистки Юноны Вихревской и сыпал комплиментами. Юнона гордо встряхивала выкрашенными в огненно-рыжий цвет кудрями, показывала с помощью бокового разреза на юбке довольно тощую ногу и постепенно убеждалась, что влюблена в синеглазого посетителя с первого взгляда. В его черноволосого приятеля тоже, пожалуй, можно было бы влюбиться с первого взгляда. Но черноволосый бычился, молчал, как убитый, и вообще вел себя крайне индеферентно.

Поболтав с полчасика, Фрэнк распрощался с очаровательной Юноной, исхлопотав предварительно разрешение навестить ее в домашней обстановке.

Уже на улице Винокуров резюмировал свои впечатления о Юноне.

— Худая, как палка, и, пожалуй, сучковата, то бишь угловата. Но я готов связать себя по рукам и ногам узами Гименея. Джо, ты мой посаженный отец.

— Почему, Фрэнк, ты называешь меня Джо, а не Джонни? — спросил «стиляга».

— Экономизм слова. У нас даже обычные слова сокращают, не то что имена. Не говорят, например, университет, а юниверс… или…

«Викинг» проглотил конец фразы. Навстречу им очень быстро шел, почти бежал, Лев Яковлевич Сопако. Волосы его стояли дыбом, глаза дико блуждали. Не замечая шефа и Джо, казначей мчался мимо, но его схватил за полу кителя Сергей Владимирович. Сопако испуганно вскрикнул.

— Куда торопитесь, доблестный начальник штаба? — поинтересовался Сергей Владимирович.

Сопако с радостным воплем кинулся в объятия шефа. Все трое забрели в скверик и здесь, на маленькой скамеечке, обычно неразговорчивый Лев Яковлевич, задыхаясь от волнения, произнес целую речь, поведал о своих злоключениях.

— Когда вы все ушли, я занялся хозяйством. Приготовил обед. Очень вкусный и питательный обед. Это я вам говорю. Но этого было мало. Мне хотелось отличиться. И я вспомнил об изобретателе… Каком изобретателе? Ах, да! Я познакомился с ним в очереди в магазине. Такой, знаете ли, в панаме, сутулый, с голодными глазами… в общем, очень умный изобретатель. И адрес свой дал. И вот я пришел к нему.

— Дурак! — заметил Винокуров и нахмурился. Ему стало не по себе. — Говорите сразу, провал?

— Еще какой, — Сопако вздохнул. — Но теперь нечего опасаться. Это говорю вам я. Изобретатель не хотел вначале меня пускать, но потом, посмотрев внимательно, улыбнулся и сказал: «Проходите». Комната его вся завешана чертежами. Даже на потолке приколочены чертежи. В углу стояла чертежная доска и какая-то машина с зубцами. На подоконнике — трехлитровый баллон из-под томатного сока с мутной жидкостью. Один рисунок мне очень понравился, ибо на нем была надпись — «Схема передачи электрической энергии на расстояние без проводов».

И я подумал: «Без проводов еще никто электричество не передавал. Это я тебе говорю, Лев Яковлевич! Этот изобретатель — находка. Винокуров меня похвалит». Однако я не подал вида, что интересуюсь изобретением, а спросил для отвода глаз: «Что у вас в трехлитровом балоне?»

«Касторка, — отвечает. — Касторка. На ней только и живу. Ведь — я Лопаткин!»

Я много слышал об изобретателе Лопаткине и о том, как он все время питался касторкой и писал заявления, а потом очень часто зачем-то прыгал с какого-то поезда. Я очень обрадовался встрече и вскричал: «Как? Вы Лопаткин?!»

«Еще какой!» — воскликнул изобретатель и тут же в виде доказательства вылил в себя полбаллона касторки. Потом налил в стакан и протянул мне: «Пей, старик, пей, профессор Бусько! Не узнаешь меня старый хрыч?»

Я выпил.