Сан-Антонио: Серенада для Грейс

— Позвольте, — робко прерывает меня учитель, — но что означает «загнать налево», «дурь» и «толкнуть».

Я отмахиваюсь от его словарных затруднений, как от мухи…

— Не обращайте внимания, он прекрасно понимает, что я говорю… Одним словом, они вели торговлю сами по себе. Но только хозяева все-таки заметили и решили ликвидировать Даггла, поскольку он стал опасен… Он мог попасться, и тогда бизнесу крышка. Происшествие было не случайностью, а покушением! Но оно провалилось, однако послужило предупреждением Дагглу. Они не могли его замочить прямо так, сразу после неудавшейся попытки, поскольку внимание полиции привлекло бы убийство свидетеля…

Я щелкаю пальцами, открываю глаза и в упор смотрю на радиомастера.

Он упал в кресло и говорит, говорит…

— Что он там лепечет?

У учителя на лице отвращение. Он отворачивает голову от Даггла и смотрит на него только боковым зрением, чтобы не упускать из виду, что тот вещает, и переводит на одном дыхании:

— Он признает… Он говорит, что был всего лишь игрушкой в их руках, он ничего не знал…

Я думаю о Марте.

Ей это дорого обошлось. Они ее отравили, и теперь у нее на животе растет огород…

— Хорошо. Теперь вопрос ребром, как говорят самураи, — прерываю я деревенского полиглота. — Куда уходили эти замечательные конденсаторы?

Ответ:

— Адреса разные. Но во всяком случае, всегда на привокзальные склады, то во Франции, то в Бельгии, то в Италии.

— Вы знаете Хиггинса? Ответ:

— Я видел его один или два раза…

— Где он прячется? Ответ:

— Не знаю.

— Были ли у него особые приметы? Ответ:

— Французский акцент. Тут я торможу… Это очень интересное обстоятельство.

— Знаете ли вы Ролле, Эммануэля Ролле? Ответ:

— Я иногда видел его вместе с Мартой…

— Был ли он членом банды Стоуна? Ответ:

— Я не знаю…

— Во время так называемого происшествия он был один в машине? Ответ:

— Нет. Он был с Хиггинсом.

— Кто вел машину? Ответ:

— Хиггинс…

Я испускаю крик, как гладиатор после победы. Итак, осужденный не лгал. Эммануэль Ролле невиновен! Я подозревал, что именно так и было, только думал, что несчастный случай произошел по вине Марты и, чтобы спасти ей жизнь, Ролле взял вину на себя…

Но все пока окутано толстым покровом тайны…

— Хорошо… — говорю я. — Господин Ротсон…

— Робсон!

— Господин Робсон, я вас благодарю за вашу бесценную помощь. Время не ждет, мне надо ехать. Вот вам пистолет. Держите этого молодца на мушке, пока не прибудет полиция. Я сейчас их вызову… Когда они приедут, скажите, чтобы они срочно вызвали инспектора Брандона. Он находится в гостинице «Коронованный лев» в Нортхемптоне… Вы запомните?

Он кивает головой в знак согласия и сумасшедшим взглядом смотрит на пистолет, который я сую в его руку. Естественно, что ему сподручнее было бы держать указку…

— До свидания, господин Ропсон… Несмотря ни на что, он находит силы, чтобы тихо протестовать в который уже раз:

— Робсон!

Малышка Долли, я надеюсь, надолго запомнит финал нашей бурной ночи.

Я приехал к ней в ее маленькую квартирку, опоздав на два часа, но, клянусь, компенсировал ей свое опоздание.

Мы начали с самого жареного, пропустив, к чертям, закуски. Так делают только очень изголодавшиеся люди.

Сначала я исполнил «маленького жандарма», потом мы вместе — номер «девушка, набивающая стулья», плавно перешли на «мама-дядя», попробовали «тачку по-японски», ну а уж напоследок, за полчаса до отъезда в аэропорт, я придумал еще один трюк, который назвал «девушка в тумане». Название удачное, особенно если учесть выпученные глаза Долли. Обязуюсь выслать рецепт всем, кто сделает запрос, только не забудьте вложить в конверт чек на пятьсот франков!

И вот «Каравелла» Эр-Франса несет домой мои сто восемьдесят фунтов (девяносто килограммов — для тех, кто не очень внимательно читал этот роман, толкаясь в транспорте).

Фелиция, моя дорогая маман, приехала меня встречать в аэропорт… Она плачет как на похоронах. Нужно шлепать ее по щекам, чтобы она пришла в себя.

— Какой ты бледный, сынок, — вздыхает она.

— Это от усталости, мама, — успокаиваю я ее, прокручивая в памяти мое прощание с Долли, ненасытной медсестричкой.

Воздух Парижа! Мой квартал! Это стоит всех плевритов на свете, дорогие друзья! Всех морских бризов! Всех сырых ночей Тадж-Махала! Последняя реалия специально для того, чтобы доказать, что вы имеете дело с образованным, знающим человеком, а не с недоумком, дебилом или склеротиком!