Кондратий Жмуриков - Принц и Нищин

Не надо. Не надо распускать нервы. Впрочем, хуже уже не будет, решил Сережа. Человек, который попал в свойстве палки в такое грандиозное колесо, как то, что перемололо Вишневского и Адамова… нет, такому человеку не стоит опасаться еще худшего. Потому что еще худшего не существует по определению.

Воронцов прошел в подъезд и поднялся на третий этаж. Квартира восемнадцать. Коричневая железная дверь, испачканная у самого пола чем-то серым. Засохшей грязью, что ли. Возможно, какой-то особенно продвинутый браток стучал в эту дверь ногой. Лежа.

Сережа осмотрел дверь в поисках какого-либо звонка, но такового не оказалось. Он хотел было постучать, но его рука непроизвольно потянулась к ручке – и дверь, еле слышно щелкнув замком, отворилась.

Сергей шагнул в ярко освещенную просторную прихожую, и в тот же момент прозвучал звучный, хорошо поставленный сочный баритон:

– Чем я могу быть вам полезен? Ведь, если не ошибаюсь, мы не знакомы?

Сергей повернул голову: в проеме двери, ведущей в комнату, стоял среднего роста темноволосый мужчина, с легкой проседью в аккуратно зачесанных назад волосах, в темном костюме и расстегнутой на груди черной рубашке с воротником-стоечкой. Его лицо подергивалось, и это создавало почти комический эффект: как будто Котляров сам с собой гримасничал и сам себе подмигивал. Знаменитые усы полковника Котлярова уже не украшали это характерное лицо, но тем не менее это был он – Кондор. Полковник Котляров, экс-командир карательного отряда в горах Чечни.

– Почему же незнакомы, – тихо проговорил Сережа, – просто вы, как говорится, не узнали меня в гриме. Мы одни, Георгий Павлович?

Котляров прищурился и, пристально посмотрев на Сергея, подошел к нему ближе и, внезапно протянув руку, резко захлопнул дверь за спиной Воронцова – тот аж вздрогнул.

Полковник Котляров два раза дернул левой щекой, потом усиленно замигал. Все это вызвало у Сережи садистскую ассоциацию безногим и безруким постовым милиционером, который за неимением конечностей выныжден регулировать дорожное движение мимикой.

– Понятно, – сказал «постовой». – Здорово, Сережа. Я всегда говорил, Воронцов, что в искусстве перевоплощения тебе мало кто под пару подойдет. Артист. Ты же вроде как актер по образованию?

– Журналист-недоучка. Так вы не ответили. Мы тут одни?

– Да, мы тут одни, Воронцов. Это, так сказать, явочная квартира. Только не задавай лишних вопросов, – как бы предупреждая последующие слова Воронцова, добавил он и дернул усом, как маляр кисточкой.

– Очень хорошо, – сказал Сергей. – Мне нужна ваша помощь, Георгий Павлович.

– А что такое? Нужна работа?

– Все по порядку, Георгий Павлович.

– Да, разумеется. Проходи, выпьем по стопочке коньяку. Я смотрю, тебе надо немного расслабиться, Воронцов. Выпьешь коньяку.

Последняя фраза была сказана тоном приказа.

– Да… и сними этот маскарад, – быстро проговорил Котляров через плечо, семафоря обеими щеками. Сели в гостиной. Котляров нарезал лимончик, налил по стопочке отличного армянского коньяку, который полковник предпочитал любым французским, и, «прожонглировав» по пятьдесят граммов (по выражению Алика Мыскина), Котляров и Сережа Воронцов закурили сигары. Сережа не курил, но иногда его тянуло и на табак.

– Я так понимаю, ты пришел сообщить мне что-то серьезное, – сказал Кондор. – Хоть мы и виделись недавно, месяца полтора назад. Все-таки я убежден, что ты не мог прийти просто так. Повидать своего старого командира.

– Вы совершенно правы, Георгий Павлович, – подтвердил Сережа. – И так глобально я еще не влипал. Даже когда меня сунули в Чечню, я так не боялся.

– Ну… если это говоришь ты, то я даже боюсь предположить, что ты там такое натворил.

– А догадаться несложно. Вы в курсе последних сегодняшних новостей?

Котляров прищурился на него и налил еще коньяку.

– Нет… а что случилось?

– Убит Вишневский.

– Какой Вишневский? Уж не…

– Да, тот самый. Король алюминия и нефти. Роман Арсеньевич Вишневский, олигарх, член Госдумы.

Котляров перекосил лицо в кривой усмешке и перебил Сережу:

– Ну, будет мне все его регалии перечислять. И без того знаю. Но… – Сумрачное, скованное беспощадной выдержкой лицо Кондора чуть дрогнуло, когда он договорил:

– …но только не вздумай говорить мне, что ты имеешь ко всему этому какое-то отношение.

Сережа покачал головой, а потом произнес:

– Вот именно. Вот именно. На меня хотят повесить его убийство. Или я так думаю, что хотят. Но я не убивал его.