Юлия Латынина - Здравствуйте, я ваша «крыша» или Новый Аладдин

Я опустил трубку.

— Слышал? Очень по тебе Тхаржевский скучает. Васька тем временем отъехал от ворот, и нестерпимый для меня жар талисмана немного приутих.

— Что ты собираешься делать? — с тревогой спросил Адашкевич.

Я шепотом стал отдавать инструкции. Напоследок я выдернул у себя из-под мышки «макар» и протянул Адашкевичу;

— Держи. Меня обыщут, а тебя нет. Замминистра принял волыну обеими руками, словно дикообраза. Внезапное подозрение мелькнуло у меня:

— Эй, ты в армии-то служил?

— Нет, — испуганно сказал Адашкевич, — у нас была военная кафедра.

— Только не вздумай из пушки шмалять, ясно? Мне кинешь.

За железной калиткой, в которую пропустили меня и Адашкевича, стояла целая свора карачуновых «шестерок». Как я предполагал, меня они обшарили, как мышь, — пустой амбар, а Адашкевича не тронули.

Засим меня проводили на второй этаж, в комнату с эркером и круглым столом посереди начищенного паркета.

В комнате сидели четверо: Тхаржевский, Карачун, Исленов и еще один бандитский зам.

Тхаржевский обнял Адашкевича, и они облобызались.

Ларец я почувствовал сразу: он стоял на полке безо всякого сейфа, и от него мне в лицо бил яростный свет, словно от прожектора на лагерной вышке.

— Это что у вас там за штука за книжками, — ткнул я в ларец пальцем.

Адашкевич тут же зыркнул на ларец, а Исленов елейно произнес:

— Часть древа, на котором распят был Спаситель наш Иисус.

— Понятно, Петр Васильич. Банкиром был, башли воровал, монахом стал — мощи тырит?

— Как вы смеете, — зашипел Исленов.

— То-то я думал, чего в монастырь подался. А он мне решил нагадить…

— Я о душе твоей забочусь, дурак! — вскипел Исленов. — Ты мне помог! Ты меня от ада спас! И я тебе помочь хочу.

Нашлась на мою душу гуманитарная помощь! И вообще — если Господь попустил человеку повелевать духами, то чего этот лезет? Я хотел выругаться, но в присутствии прожектора на верхней полке не смог.

— Ты не чирикай, Аладдин, сегодня не твоя очередь чирикать, — заявил Карачун.

— Это еще посмотрим! — заявил я. — Вот это видели?

И я достал из кармана джинна в пластиковой упаковке.

— Знаете, что будет, если меня замочить?

— Никто тебя мочить не собирается, — процедил сквозь зубы Тхаржевский, — покайся и дай клятву не колдовать. И вали на все четыре стороны.

— Весьма разумные условия, — вмешался в разговор Адашкевич, — заметьте, Аладдин, мы же не собираемся у вас ничего отбирать. У вас есть крупная нефтяная компания, с руководителями подразделений которой достигнуто известное взаимопонимание, у вас есть банк с уставным капиталом в полтораста миллионов долларов, целый портфель российских компаний, вполне приличная ФПГ, друзья в правительстве и деловых кругах. Если попытаться все это у вас отобрать — ваши люди зальют кровью слишком много кабинетов. Зачем? Оставайтесь при своем. Но мы останемся при своем.

Я поглядел на замминистра. Вот козел! Значит, он обо всем заранее знал! Значит, его звонок был ловушкой!

— Сашка правду говорит, — поддакнул Тхаржевский, — вы и так уже отхватили от страны порядочный кусок. Пора и другим что-нибудь оставить.

— Чтобы ты все просрал, да?

— Наоборот, — усмехнулся Адашкевич, — мы заботимся об интересах страны. Я сильно сомневаюсь, что они состоят в том, чтобы безграмотный парень из детского дома с бычьими кулаками и куриными мозгами проглотил всю Россию. Ты же, Аладдин, глупей Жирика!

— Ты, зараза! — обернулся я к Адашкевичу. — Я-то думал, ты взаправду звонил! А ты меня на блесну словил!

Лицо Адашкевича посерело.

— Куда звонил? — ошеломился Тхаржевский.

«Идиот! — мелькнуло в моей голове. — Он же сейчас притворялся!»

Адашкевич вскочил, оттолкнув стул, и руки его сомкнулись на ларце с реликвией. По правде говоря, поворачивался Адашкевич так долго, что любой из моих ребят успел бы вышибить из него дух. По счастью, рядом с ним сидели Исленов и Тхаржевский, а эти двое тоже не сдавали на мастеров спорта.

Зато Карачун среагировал мгновенно и выхватил волыну. Он не успел выстрелить — я ударил его по руке. Волына отлетела в угол комнаты, а я тут же врезал коленом ему в пах, переворотился и съездил подъемом стопы по морде.

Колдовать я в ареале обитания истинного креста не мог: но ведь меня в свое время Князь не за красивые глазки подобрал, а на подпольном тотализаторе. По правде говоря, за последнее время я немножечко дисквалифицировался, но кулак у меня тот еще был: Карачун брякнулся глазами вверх.