Юлия Латынина - Заблудились в трех нарративах. Инфантильный социализм стал новой религией Большого Запада

После падения Берлинской стены Френсис Фукуяма опубликовал статью, в которой утверждалось, что противостояние двух систем закончилось победой рынка и демократии.

Но первые тучи появились на горизонте очень быстро.

Сначала на Ближнем Востоке и в Африке, в странах, где еще недавно строили социализм, внезапно появились мощные исламистские движения; потом в Латинской Америке выборы — без всяких отныне субсидий со стороны СССР — стали выигрывать Уго Чавесы и Эво Моралесы; потом все страны СНГ, кроме стран Балтии и Украины, перестали быть демократиями. Но самая большая проблема началась тогда, когда левые начали доминировать в СМИ, в университетах и в избирательном поле Большого Запада.

Большой Запад уже сталкивался с этой проблемой в 1930-х гг., когда левые властители дум восхищались советским экспериментом.

Большой Запад также сталкивался с этой проблемой в 1968 г. во время студенческих бунтов, когда первое молодое поколение, выросшее после войны в обстановке невиданной дотоле свободы и благополучия, вдруг взбунтовалось против этой буржуазной свободы со словами, что эта свобода — на самом деле рабство. Что хотели бунтари, сформулировать сложно, потому что корни бунта лежали не в политике, а в физиологии.

Бунты 1960-х были типичным примером «молодежного пузыря» и бунта благополучных и сытых детей против отцов. Их главной чертой была инфантильность. Проще всего было бы сказать, что эти студенты бунтовали за право вечно оставаться детьми. Именно поколение бунтарей 1968 г. выросло, пришло в университеты и начало устанавливать там все более левую атмосферу.

Тем не менее до 1991 г. нерациональные левые нарративы наталкивались на простой вопрос выживания. Если бы в 1980-х Запад выполнял бы все требования борцов за мир, то СССР просто смел бы его с лица земли. Когда враг исчез, пошел процесс конвергенции.

С удивительной скоростью возникло и стало развиваться несколько новых нарративов на тему того, почему Большой Запад плох.

Один нарратив гласил, что капиталисты в буквальном смысле губят земной шар. Если Маркс утверждал, что капиталисты отнимают прибавочную стоимость, то теперь новый нарратив гласил, что они производят СО 2, и это убивает планету.

Смело вычеркнув из предварительного текста отчета IPCC за 1990 г. предложенный учеными тезис о том, что мы не знаем, от чего зависит климат, бюрократы вписали в этот отчет слова о том, что климат зависит отныне от СО 2,и провозгласили это истиной, относительно которой существует научный консенсус — не менее незыблемый, чем тот, который существовал в СССР по поводу научного коммунизма.

Ни один климатолог, который усомнился бы в консенсусе, не мог отныне рассчитывать на гранты и был обречен на травлю. Цели борцов с потеплением не скрывались. «Не важно, если наука глобального потепления — полная фальшивка, — сказалаеще в 1998 г. Кристин Стеварт, канадский министр экологии, — перемена климата дает нам великую возможность принести справедливость и равенство в мир».

Другой нарратив был антиколониальный. По правде говоря, его придумал еще главный красный пропагандист Вилли Мюнценберг — организатор первого антиколониального конгресса в Брюсселе в 1927 г. Согласно этому антиколониальному нарративу, ужасная западная цивилизация покорила и уничтожила прекрасные и самобытные цивилизации Ближнего Востока, Африки, Южной Америки и т.д.

«Белая раса — это рак человеческой истории, — писалав своем эссе Сьюзен Зонтаг. — Это белая раса, ее идеология, ее изобретения уничтожают автономные цивилизации, где бы она ни распространилась, именно белая раса перевернула экологический баланс планеты и сейчас угрожает самой жизни».

Слово «колониализм» относилось при этом только к белой расе. Если верить борцам с колониализмом, то ни одна предшествующая цивилизация завоеваниями не занималась.

Геноцид, устроенный во всех городах Древнего Востока от Трои до Хацора, — колониализмом не являлся. Превращение монголами в пустыню Афганистана и Ирака колониализмом не являлось.

Колониализмом считалось только распространение технологий и прогресса.