Валентина Андреева - Крестовый поход в лабиринт

Самым серьезным явилось обвинение в отрицании святости распятия Христа. Все братья Ордена в буквальном смысле плевали на Крест, видя в этой реликвии лишь деревянное орудие пытки и смерти Христа. Поклоняться Кресту было кощунством, что доступно и разъяснялось каждому новичку. Но поклоняться чему-то следовало. Как выяснила Святая инквизиция, тамплиеры поклонялись Сатане в обличье бронзовой головы и в доказательство факта этого богохульства вместо крестика носили на шее веревочку, предварительно обвязанную вокруг идола – головы Бафомета. Такие идолы имелись у тамплиеров в каждой провинции. Объяснение, что прообразом головы Бафомета был отпечаток Святого лика, обнаруженный на Туринской плащанице, инквизиторов, разумеется, не устраивало. Нашлись очевидцы, утверждавшие, что в заседаниях Ордена принимал участие сам Дьявол. Почему-то ему нравилось рядиться в шкуру черного кота. Этот кот прекрасно изъяснялся на французском языке. Случайные свидетели его хорошо понимали без переводчика. Нашлись даже свидетели ритуального поджаривания младенцев – плодов порочной любви незамужних девиц. На этом фоне обвинение в халатности священников Ордена, не освящавщих хлеб перед Святым причастием, выглядело не самым страшным грехом. Просто закономерным и формальным результатом отрицания Святого Креста.

Генеральный визитатор и командор Аквитании эти свидетельства не опровергали. А вот обвинение в гомосексуализме все подсудимые отрицали в один голос, несмотря на приводившиеся жуткие примеры противоестественной связи братьев Ордена. В том числе с растениями и животными. Но ни один из подсудимых так и не пояснил, почему обряд посвящения в члены Ордена предусматривал обязательный поцелуй во все восемь естественных отверстий тела, независимо от ранга целующего. Может, таким образом верхушка Ордена низводила себя до низшего уровня? Братия едина.

Великий магистр и приор Нормандии быстро разобрались в истинной цели процесса. Бесчеловечные пытки и семилетнее заточение сломили тела, но не дух. Сопротивление двух старых друзей было яростным. Под высоким сводом собора Парижской Богоматери звенели их обличающие голоса. Великий магистр, выражая решительный протест против приговора, ставил себе в вину только то, что, не выдержав пыток и угроз, поддался лживым обещаниям и уговорам. А кто бы выдержал?

Толпа разволновалась. Абсурдность некоторых свидетельских показаний, гневные речи Жака де Молэ и Жоффруа де Шарнэ быстро переменили общий настрой присутствующих. Следовало срочно сворачивать действо. Приговор в отношении двух старых бунтовщиков ужесточили.

Филипп Красивый проигрывал Великому магистру. Будучи приговоренным к сожжению, Жак де Молэ не был раздавлен и низвергнут до уровня жалкого смертного богоотступника. Более того, поддерживаемый приором Нормандии, громогласно бичевал участников сфабрикованного процесса. А основания были. И еще какие! Незадолго до разгрома Ордена король лично подарил ему замок Тампль в Париже, где тамплиеры старательно охраняли королевскую казну. Именно туда шли обозы и с имуществом Ордена. А затем Филипп организовал молниеносную компанию по ликвидации на территории Франции всей организации. Осточертела роль вечного должника, взыграла жадность и неумолимое тяготение к богатствам тамплиеров. И еще… Надо было наконец избавиться от гнетущего страха перед могуществом Ордена. Он несравненно сильнее, чем страх за тяжкие грехи перед Богом. За год до этого знаменательного события тамплиеры спасли короля от взбунтовавщейся черни, предоставив укрытие в Тампле. Но ведь он король, второй по званию после Всевышнего. А значит, волен поступать на земле так, как считает нужным. Со Всевышним можно договориться. Великий магистр сам виноват. Ему следовало удовлетворить прошение короля и принять его сына в братство. В число руководителей, разумеется. Или самого Филиппа. Но проклятый святоша понял истинные цели этого прошения и отказал. А ведь король, заняв со временем должность Великого магистра, мог получить право распоряжаться богатством Ордена без всякого кровопролития. И сделать эту должность наследуемой…

Филипп Красивый хорошо помнил момент, когда по-хозяйски вошел в захваченный им Тампль. Трудно сказать, какие истинные эмоции скрывались под его маской. Братья-монахи не препятствовали его вторжению. Вера не позволяла поднять оружие на христианина. Но едва ли королю удалось сдержать ярость, когда приближенные доложили ему об отсутствии в замке сокровищ, которыми он мысленно уже владел.