Валентина Андреева - Крестовый поход в лабиринт

Ромка отказывался верить в то, что по нему тюрьма скучает. Невелика птица, там и без него народу полно. Где-то слышал – в камерах перенаселение. Но столь хорошо подготовленное «алиби» в отношении прошедшей ночи уже казалось слишком наивным. Решил добраться до Галины, она обязательно что-нибудь придумает.

Галина Андреевна Антипова – подруга матери Ромика помогала его растить и воспитывать едва ли не с момента рождения и без отрыва от производства. Когда-то в юности подруги вместе жили в общежитии швейной фабрики. Сменный режим работы, на которую Галина со временем перешла, позволял ей возиться с Ромиком. Сутки на работе, трое дома – мечта! В то время подруги уже получили комнаты в трехкомнатной коммуналке. Третья комната принадлежала бойкой старушке, она сдавала ее трем молодым девчонкам, считавшимся бедными студентками, но одну из декад каждого месяца жившими на широкую ногу. Поселившись у дочери в качестве активной помощницы по хозяйству, бабулька регулярно наведывалась к студенткам, обеспечивая надзор за их поведением и своевременным внесением в ее пенсионный карман арендной платы.

Больше Наталье ничего выяснить не удалось – Ромик заснул прямо над пятым бутербродом после второй порции салата с третьим куском жареной курицы.

– Ладно. Пусть отсыпается. Утром сообщим о нем следователю, – заявил Димка.

– Ефимов, ты сбрендил! За что его арестовывать-то?

– А кто, кроме тебя, здесь говорит об аресте? Разберутся ребята. Тем более что покойник вполне мог умереть по собственному желанию. Видимых следов насилия на нем не было.

– А невидимых? Их под одеждой могло быть видимо-невидимо.

– Могло. Но врач, осматривавший тело, их не нашел. Мне вообще многое непонятно. Почему, например, покойника увезли, не предъявив для опознания хотя бы дачникам? Такое впечатление, что личность его уже установлена. Меня также настораживает странное состояние Романа, в котором он пребывал ночью. Похоже на наркотическое опьянение. Надо как следует тряхнуть всю эту молодежную компанию. И пусть этим займутся те, кому положено заниматься. Ирина, мне не нравится твоя задумчивость!

– Ир, не обращай внимания, – оперативно среагировала на замечание в мой адрес подруга. – Главное, твой Ефимов отметил – у тебя все-таки есть чем задумываться.

Я сочла необходимым внести уточнение:

– Да посмотрите на часы! И тоже задумаетесь. У меня глаза слипаются. А нам еще партизанить по лесу в обход трех дачных наделов.

– Так я вам фонарик дам, – зевнула Наташка. – Только в нем, кажется, батарейки сели.

– Не стоит. Луной обойдемся, – зевнув следом, отмахнулся Димка. – Романтическое путешествие по…

– Только не сходите с тропинки! – влезла с напутствиями Наташка. – Надежда с крайнего участка пару старых кустов смородины выкорчевала и от любви к порядку на личной территории выкинула их за забор. Они не хуже колючей проволоки. Я ей намекнула, что это непорядок надо сжечь, удобрение опять-таки, а она, оказывается, смородиновые ветки в дело пускает – в чайную заварку добавляет, не хочет источником кустарных витаминов дизайн своих соток похабить. Стойте тут, я за ключом сбегаю.

Димка не послушался и медленно побрел к калитке. Я поплелась следом, отметив, что фонарик в такую ночь и в самом деле ни к чему. Огромная луна, застывшая в верхушках деревьев на противоположной стороне звездного неба как раз над крышей нашего дома, светила с интенсивностью мощного прожектора. Бессребреница. Никакой тебе платы за освещение. И светит всем одинаково. Без всякой энергосбытовой обдираловки!

Порыв налетевшего ветра разбудил мощные лапы елей, они снисходительно качнулись. Легкий шум прокатился над деревьями, возмущенно пискнула какая-то бесцеремонно разбуженная птаха – наверное, чуть не свалилась с ветки, и снова все стихло. Лунные дорожки светлыми полосками пролегли по лесу. Чудо нерукотворное.

– Как хорошо-о-о… – пропела вернувшаяся с ключом Наташка. – Уходить не хочется. Если бы вы меня проводили назад, я бы довела вас до дома.

На сей раз первым зевнул Димка и провел ладонью по лицу, стряхивая сонное наваждение. Следом зевнула я, за мной Наташка. Димка с усилием подавил очередной зевок и заявил, что ему некогда. Тем не менее к своему дому мы с ним шли медленно, сознательно отмечая все, что за повседневной суетой остается за бортом восприятия. Например, неповторимый запах ночного леса, почти идеальную тишину, косые тени деревьев и удивительное одиночество, рожденное родством наших душ.